тоже вздрагивает, переводит испуганный взгляд – я замираю на полпути и медленно опускаю руку.

«Это врач. Ру, это не они. Этого больше нет. Всё по-другому. Это врач. Я позвал. Хорошо? Я пойду открою. Всё нормально».

Плавно встаю с пола. Иду. Аккуратно, чтобы не хлопнуть, закрываю за собой дверь комнаты.

Открыв входную, сразу подхватываю Като под руку и прямо в кроссовках тащу на кухню. Из-за большой чёрной сумки не сразу вписываемся в дверной проём. Непривычно видеть её в гражданском: серых джинсах и чёрной водолазке. Короткие тёмные волосы ощутимо пахнут парфюмом – в глубине носа тут же свербит. Фу бля, не могла, что ли, не брызгаться этой хернёй?!

Закрыв за нами дверь кухни, шепчу:

– Спасибо, что пришла. У нас тут… слегка пиздец.

– Я догадалась, – Като снимает мои пальцы со своей руки.

– Принесла?..

– Ты знаешь, я не имею права ничего тебе давать, только если я сама. После осмотра.

– Като!.. – аж зубы сводит от злости.

Но нашу медичку ничем не испугаешь, даже моим оскалом.

– Син. Я должна его увидеть. Может, ему нужна нормальная помощь.

– Не нужна ему ваша помощь! – от нервного напряжения я уже срываюсь на повышенный тон. – Ни хрена вы не понимаете про нас, хватит уже этой херни! Или давай, или проваливай, сам разберусь!

И тут – щёку обжигает пощёчиной. От неожиданности хлопаю глазами. Като осматривает моё лицо и кивает удовлетворённо.

– Давай, в двух словах. Что случилось?

Потирая щёку, ворчу:

– У него была амнезия после травмы. А теперь он вспомнил. Прошлое и… всякое.

– И только? Звучит не очень страшно.

– Хренли ты понимаешь в «страшном»!

– Ладно, не психуй. Пусть так. Но мне всё равно нужно его увидеть.

Непроизвольно делаю шаг, встав между ней и дверью. В голове продолжается свистопляска мерзких образов Ру, но сейчас они чувствуются приглушённо. Хочется верить, что я научился хоть немного их контролировать.

Като протягивает руку, гладит меня осторожно и неожиданно мягко говорит:

– Син, я понимаю. Но подумай головой, ты не в том состоянии, чтобы колоть что-либо. Вдруг ошибёшься. Ты давно вообще спал нормально? Выглядишь хреново, если честно.

– Ага, давайте мою внешность обсуждать.

– Ты знаешь, что я права. Тебе самому нужна помощь. Есть же психологическая поддержка для семей пострадавших.

– Каких ещё «семей»… – ворчу я неловко, отводя глаза.

– Ой, давай ты не будешь мне эту херню втирать, а? Это можешь всяким вашим мужикам рассказывать, Главному и прочим, но не мне. Давай пойдём, и я посмотрю, хорошо?

– Мне не надо, чтобы ты «смотрела»! У нас тут, блядь, не кино – смотреть! Ему помощь нужна, но не в этих ваших больницах, где закроют в дурке, кота в руки сунут и типа помогли!

Като прыскает от смеха, но в ответ на мой раздражённый взгляд подбирается.

– Извини, как-то внезапно. У меня нет с собой кота, – она похлопывает по объёмистой сумке.

Смотрит выжидающе, и я, помявшись, всё же отступаю от двери.

Но когда Като берётся за дверную ручку, накрываю её пальцы ладонью, останавливая, и говорю с нажимом:

– Только давай без тупых советов и всякого этого снисходительного дерьма. А если нет, лучше сразу уходи – я сейчас действительно не в настроении.

Она прикладывает два пальца над сердцем – туда, где на униформе нашивка с фамилией.

– Обещаю. Может, наконец-то пустишь?

– Я первый. И не подходи к нему близко.

Отодвинув медичку, распахиваю дверь кухни и топаю к комнате.

Останавливаюсь, стучу. «Ру, это мы».

Образы в его сознании меняются – как будто Эйруин вынырнул из воспоминаний в настоящее. Оглядывает комнату: опасное помещение, перегружающее органы чувств. Всё вокруг слишком резкое, яркое и контрастное. Кажется, что само пространство искажено, и от этого мутит.

Пауза.

Като было тянется к дверной ручке, но я бухаю кулак в стенку гардероба, перегораживая путь.

Наконец в сознании звучит: «Кто с тобой?»

«Врач. Нормальный. Можно мы зайдём? Пожалуйста?»

Пауза.

«Если нужно».

«Хорошо. Всё нормально. Мы заходим».

Бесшумно открываю дверь и, обернувшись к медичке, прижимаю палец к губам.

На кровати свалены грудой подушка и скомканные покрывало с простынёй. Резонно, если ждёшь нападения, нужно чтобы ничего не сковывало движений. Заходим. Като уже, оказывается, успела снять кроссовки, вместо них зелёные носки. Она оглядывает занавешенное окно и еду, разложенную на полу, но не комментирует.

Подходим к шкафу, и я опускаюсь на пол, цепко тяну и медичку за собой. Она, конечно, смотрит укоризненно – мол, что за балаган? – но мне плевать. Дождавшись, когда она присядет на корточки, передвигаю кровать.

Ру сидит всё так же, в углу между стеной и шкафом. Обхватил колени. Смотрит на нас с агрессивной насторожённостью – как на врагов. Или на тех, кто пришёл причинить ему боль.

– Эрик, ты помнишь Като? – стараюсь говорить тихо и размеренно.

Его взгляд прыгает к ней, но тут же возвращается к моим глазам. «Врач».

– Да, наш медик. Она осмотрит тебя, хорошо? – мысленно добавляю: «Постарайся не кусать её. И не ударить».

Эйруин раздражённо щурится: «Я не псих».

«Я знаю. Просто сейчас тебе может быть страшно или неприятно, что она тебя трогает, и вдруг ты случайно её толкнёшь, а она – не как мы. С ней надо мягче».

Он слегка кивает, и я отпускаю руку Като.

– Привет, Эрик, – она улыбается.

Громкий голос – как ножом по нервам. Ру передёргивает, и даже я морщусь за компанию. Но Като не обращает внимания.

– Ничего себе ты косы отрастил! Как только твой командир допустил такое? Ладно. Помнишь эти штуки? – расстегнув сумку, вытаскивает датчики аналитика и протягивает Ру. – Хочешь, сам поставь. Или давай я.

Эйруин резко выхватывает у неё датчики, два крепит к вискам и один, наклонив голову, на затылок.

– Отлично, – Като снова улыбается ему и опускает взгляд на экран. – Давай посмотрим, что тут.

Я на экран не смотрю. Профессиональные модели считывают много параметров, я всё равно в этом не разбираюсь. Единственное, что меня интересует, – чтобы Като в итоге сделала что-нибудь.

– Замечательно… – бормочет медичка. – Теперь давай кровь…

Ру вздрагивает, вскидывает на меня взгляд – словно бы укоряющий, и я тороплюсь пояснить: «Это для анализа. Ничего страшного. Ты же знаешь».

– Като, ты можешь предупреждать насчёт уколов? – голос звучит более раздражённо, чем я планировал.

Наверное, я похож на курицу-наседку, оберегаю взрослого мужика от укольчиков маленькой такой иголкой. Но и к чёрту. Вообще-то они действительно неприятные.

– Ага, – Като даже головы не поднимает. – Сейчас.

Ру чуть морщится от очередного укола, и у меня аж руки