– Я постараюсь, чтобы все знали только это и ничего больше, – заверил посол. – Да пребудет с вами Бог, мистер Аштон.

– Обойдусь и удачей, – отозвался Лайонел. – С богами любого рода я стараюсь не связываться… Слишком много зла делается с их именами на устах.

Малколм был человеком терпеливым. И долго стоял на солнышке у лавки серебряных дел мастера, держа под уздцы лошадей, глазея на прохожих и не думая о времени. Он знал, как любят женщины заниматься покупками, ходить по магазинам и рассматривать товары, а донья Луиза к тому же почти не бывает в городе. И если у нее уйдет полчаса на выбор наперстка, он ничуть не возражает.

Наконец, однако, и до него дошло, что она очень уж задерживается. Малколм привязал уздечки к железному кольцу, ввернутому в стену лавки, и ступил через порог. Хозяин, услышав шаги, немедленно выскочил из задней комнаты.

– Ах, вы вернулись, миледи! Я…

Приветливый голос замер при виде посетителя, ничем не напоминавшего молодую даму, просившую показать наперстки.

– О, прошу прощения. Я думал, что вы…

– Где та леди, которая недавно входила сюда? – осведомился Малколм, оглядывая пустую лавку и замирая от дурного предчувствия.

– Она просила принести все наперстки, что у меня есть. Пообещала вернуться через пять минут. А прошло уже с полчаса.

– Ад и дьявол! – пробормотал Малколм. Донья Луиза по какой-то причине решила ускользнуть от него. Как он мог позволить одурачить себя этой невинной улыбке?!

Малколм подскочил к задней двери и вышел в переулок. Двое полуголых чумазых пострелят возились в грязной луже.

– Здесь проходила леди? – спросил он. Малыши уставились на него широко раскрытыми непонимающими глазенками. Малколм снова выругался и бросился назад.

– Значит, она возвращается, сэр? – обрадовался хозяин, перед этим безутешно перебиравший наперстки на подносе.

– Сомневаюсь, – отмахнулся Малколм и направился к передней двери, возле которой оставил лошадей. Вскочив на своего коня, он подхватил уздечку Кримы, объехал лавку и снова оказался в переулке.

Она что-то говорила про Олдгейт. Значит, стремилась именно туда и нашла обходной путь.

Женщина, которая развешивала белье, сказала Малколму, что видела даму с закрытым лицом, пробежавшую мимо ее домишка.

– Уж больно она спешила, эта особа, – заметила женщина, расправляя рубашки. – Так мне сразу и сдалось, что неспроста это. Такие расфуфыренные барышни здесь не ходят.

Малколм поблагодарил ее и стал пробираться к Олдгейту, где с отчаянием принялся рассматривать толпу: вопящих разносчиков, уличных торговцев, путников, бродяг…

Обстановка была оживленной и могла удовлетворить любую потребность в разнообразии, но доньи Луизы и след простыл. Он заглянул в три таверны, хотя не мог представить, что столь нежное создание может очутиться в вонючей пивной. Потом спросил бездельника-сторожа, не проходила ли через ворота молодая женщина в черной вуали. Тот покачал головой и сплюнул соломинку, которую все это время жевал.

– Не-а, не было здесь никакой леди. По крайней мере пешком она не шла.

– Верхом ехала?

– Нс-а. В экипаже.

– И давно?

Сторож вынул из-за уха очередную соломинку и сунул в рот.

– Стало быть, с полчаса, а то и больше. Да еще и жентельмен рядом ехал,

– Опиши его.

Сторож пожал плечами:

– Да я вроде и не разглядывал его. Жентельмен как жентельмен. В зеленом плаще. И на вороном мерине.

Джентльмен в зеленом плаще и на вороном мерине приезжал в дом Аштона сегодня утром, и донья Луиза, как показалось Малколму, необычайно обрадовалась гостю. Малколм собственными ушами слышал восторженное восклицание. Правда, девушка немедленно осеклась, но все же…

Он мог бы сам отправиться за беглецами, но не знал, по какой дороге они поехали, а если упустит их или погонится не за той парочкой, драгоценное время будет потеряно зря. Кроме того, ее могли похитить по пути к Олдгейту, когда она вышла из лавки серебряных дел мастера, хотя Малколм так не считал. Домик видевшей Луизу женщины находился как раз на том месте, где дорожка подходила к Олдгейту.

Нет. Малколм уже все понял. Донья Луиза сбежала по собственной воле, так что непосредственная опасность ей не грозит. Пусть мистер Аштон решит, что делать. Ему придется предотвратить скандал, а если Малколм устроит сцену на большой дороге, скандала не избежать. Кроме того, Аштон, вероятно, знает о лорде Робине много такого, что неизвестно Малколму. Поэтому сейчас следует торопиться. Каждая минута дорога.

Он пустил коня в галоп и, ведя за собой Криму, стал пробираться сквозь толпу.

– Мне кажется, что их слишком долго нет, дон Аштон, – объявила Бернардина. – Прошло больше часа.

– Не такой уж это большой срок, – возразил Лайонел, опиравшийся на лестничные перила. Дуэнья перехватила его по пути наверх, за необходимыми для поездки вещами, и теперь он сгорал от нетерпения. – Вы чересчур беспокоитесь, мадам. Пока она с Малколмом, бояться нечего.

Бернардина уже открыла рот, чтобы возразить, как входная дверь с грохотом распахнулась и на пороге возник Малколм. Дуэнья громко ахнула:

– Матерь Божья! Где она?! Где мое дитя?

Малколм не понимал испанского, но смысл слов был совершенно ясен. Однако он отстранил женщину и обратился к Лайонелу.

– Она сбежала от меня, – без обиняков пояснил он. – Сказала, что хочет зайти в лавку серебряных дел мастера за наперстком для дуэньи, а сама выскользнула через заднюю дверь.

– Что?! – рявкнул Лайонел, неверяще уставясь на него. – Луиза?!

– Да, сэр. Об этом я и пытаюсь сказать. Она уговорила меня ехать к Олдгейту, но теперь я думаю, что там у нее было назначено свидание. Сторож видел даму в экипаже, проезжавшую через ворота.

– Да через ворота наверняка проехало не меньше дюжины дам!

– Да, сэр, но, судя по его описанию, джентльмен, скакавший рядом с экипажем, очень похож на лорда Робина из Бокера, – упрямо настаивал на своем Малколм.

Донья Бернардина, не разобравшая ни слова, все же уловила имя и, тихо взвизгнув, рухнула на стоявшую у стены скамью.

– Я так и знала, – простонала она. – Еще когда они пришли на ужин, знала, что теперь жди беды!

– Вы это о чем? – удивился Лайонел. – Раньше Луиза никогда не встречала этого человека. И вообще не знакома ни с кем из посторонних.

– Я говорила… предупреждала, – всхлипывала Бернардина. – Что скажет ее дорогая матушка? Недаром было что-то подозрительное в том, как она удирала из дома всякий раз, стоило мне заснуть! Чуяла я, что все дело в мужчине!

Лайонел задумчиво хмурился.