— Совершенно неприемлемо, — заключил Майкл.

— Нашим первым инстинктивным желанием было отгородиться от всех, — задумчиво произнес Джосая. — Честно говоря, я не вижу причин, из-за которых нам следует отказаться от первоначального плана. Впрочем, незначительные отступления не исключаются.

— И какие же это, позвольте спросить, отступления? — вставил Роуэн.

— Почему бы нам не удовлетворить самых любопытных сплетников, но так, чтобы это послужило нам на пользу? «Отшельники» выйдут из тени, но очень незаметно. После того, что о нас писали в газетах, почему бы нам не признаться в том, что мы закрытый клуб джентльменов? Известия о нашем знатном происхождении и склонности к уединению поставят нас в один ряд с другими закрытыми клубами. Если затем слухи усилятся, то мы будем посмеиваться как ни в чем не бывало.

Эш улыбнулся:

— Может быть, стоит пустить слух, что любим женское общество и втайне обольщаем здесь девиц?

— Нет, я против! — встрепенулся Гален, вслед за ним послышались возражающие вскрики Роуэна, Дариуса и Майкла.

— Не хватало еще, чтобы моя жена подозревала меня черт знает в чем. Предупреждаю всех, я категорически против того, чтобы мы превратились в некое подобие гедонистского клуба «Адский огонь».

Все расхохотались. Первым открыл рот Дариус:

— В таком случае, Гален, лучше оставайтесь нашим другом, а не членом новоявленного клуба. У «Отшельников» нет столь острого интереса к женщинам, за исключением самого необходимого. Никто из нас не любит вероломных и неверных женщин. Каким бы жестоким ни было подобное утверждение, думаю, что многие со мной согласятся, в том числе и Эш, к которому то и дело пристают мамаши, жаждущие поскорее сбыть своих дочек с рук.

Легкая задушевная атмосфера моментально куда-то улетучилась, и все серьезно задумались о том зерне горькой истины, которое скрывали в себе слова Дариуса. Все имена, которые они с надеждой шептали в мрачной темнице, на поверку оказались призраками, фантомами, исчезающими при ярком дневном свете. Никто, оказывается, не дожидался их на родине. Ни один из вернувшихся «Отшельников» не забыл столь тяжкого урока предательства и потери веры в ближнего. Их душевные раны еще не зарубцевались, и они не спешили опять подвергать свои сердца испытаниям.

— Это звучит как обособленный частный клуб, — заметил Майкл. — Но в общем, это то, что нам нужно.

Джосая встал и поднял бокал с вином:

— За уставших и страждущих, за распутных бродяг. За нежеланных и никому не нужных.

Бокалы сдвинулись вместе, их круг стал зримым воплощением священной клятвы. Все, кто держал вино в руках, несмотря на всю напускную браваду, понимали, что залог их благополучия, залог их спасения скрывается именно в их отчуждении, в их ограниченности избранности. Это был знак небес, и хотя не всегда можно было понять, что хотят от них небеса, в одном не было никакого сомнения: каждый из них был готов умереть за друга.

— За «Отшельников»!