Мы усаживаемся на песок, и я рассказываю Эшу о цветочных картинках Стэна и о том, что случилось в доме у Кэролайн.

– Круто! – Эш победно вскидывает кулак в воздух. – Стэн будет на седьмом небе от радости. Надо бы мне проведать старика, раз уж теперь известно, где он. Может, вместе поедем?

Я закрываю глаза. Иногда помогает.

– Думаешь, это карма? – спрашиваю я, открывая глаза. – Мы находим картинки для Стэна, а потом умирает Бэзил. Следом за чем-то хорошим происходит что-то плохое, чтобы сохранить равновесие во вселенной.

– Ты прямо как Эмбер, – хмыкает Эш. – Да нет, не будь дурочкой. Это просто совпадение. Ты сделала очень хорошую вещь для Стэна, Поппи. И не забывай об этом.

– Наверное…

То, что произошло вечером между Джейком и мной, тоже было хорошо. Но в результате мне придется порвать с Эшем, и это плохо. Может, Эмбер была мудрее, чем мне казалось. Я хотела остаться именно с Джейком, и морочить голову Эшу дольше было нельзя.

– Эш… – начинаю я.

И одновременно он спрашивает:

– А как Джейк оказался утром у тебя в коттедже? Он на ночь оставался?

Так и знала: он не поверил про Джейка. Все сказанное Эшем сегодня – повторение слов и мыслей Уиллоу.

– Нет… то есть да. Он ночевал в коттедже, но это было совсем другое. Честно, Эш, я говорю правду. Он просто утешал меня после Бэзила.

– И все-таки он тебе нравится? – спрашивает Эш, глядя не на меня, а на мальчугана с красным ведерком, строящего замок из песка.

– Конечно, нравится, но…

– И ты ему нравишься настолько, что он целовал тебя сегодня утром.

– Это я виновата, – протестую я. – И это не значит…

– А я думаю, значит, – отвечает Эш, и такого жесткого тона мне еще не доводилось от него слышать. Он по-прежнему не глядит на меня. – Я же не дурак, Поппи. Я вижу, как вы друг на друга смотрите, и не только сегодня. У вас все на лицах написано. Ты любишь его?

– Я… – Я слишком надолго задумываюсь над этим вопросом. Надо отвечать как есть. – Наверное, да. Мне очень жаль, Эш. Дело не в тебе. Ты мне очень нравишься, честно.

– Но это не любовь, – напряженно произносит Эш. Он смотрит мне в глаза. – Так?

Я качаю головой.

Эш поднимается на ноги и стряхивает с себя песок.

– Не думаю, что это имеет какое-нибудь значение, Поппи, – произносит он, глядя на меня сверху вниз. – Но если тебе все-таки интересно, то, хотя я тебе нравился, сам я в тебя был влюблен по уши.

И сидя на песке и глядя на него снизу вверх, я вижу в его глазах слезы.

– Эш! – Я вскакиваю. – Прости! Я же не знала. Если бы я только…

– Тогда что? – спрашивает Эш с тоской во взгляде. – Ты не полюбила бы Джейка? Не думаю.

Я не знаю, что сказать. Пытаюсь взять его за руку – он отстраняется.

– Пока, Поппи, – Он поворачивается и направляется прочь. Голос дрожит, когда он бросает: – С тобой было здорово.

– Эш! – кричу я, но то ли он не слышит, то ли не хочет слышать.

Я обвожу взглядом переполненный пляж. Хоть бы стало так же безлюдно, как тогда, когда я только приехала в Сент-Феликс! Или пусть дождь бы пошел или снег и все бы попрятались по домам, дав мне побыть одной.

Но такому не бывать. Погожим утром Сент-Феликс полон народу, и не мне лишать его этой радости. Надо уйти самой, спрятаться там, где можно остаться наедине со своими мыслями.

Вспомнила.

Опустив голову, не разговаривая ни с кем, я покидаю пляж и иду через город к утесам. Как в день открытия магазина, взбираюсь вверх по склону, поросшему травой, отыскиваю каменные ступени и спускаюсь на маленькую площадку.

Я сижу и смотрю на чаек, кружащихся над морем, как тогда. Изящество, с которым они бросаются вниз за добычей, завораживает и в то же время помогает собраться с мыслями.

Я никогда не приводила сюда Бэзила: ему, старичку было бы опасно спускаться по ступеням.

Я вымученно улыбаюсь, подумав о Бэзиле. Как могла, я скрашивала его последние месяцы на земле. Сколько мы бродили вместе! Он радовался прогулкам даже больше, чем сыру. Он был для меня отличным товарищем, как, надеюсь, и я для него. Я рассказывала ему то, чего не говорила еще никому на свете, а он знай себе слушал, лишь изредка поводя ухом или высовывая кончик языка.

Я буду тосковать по нему больше, чем кто-нибудь может представить.

И по Эшу.

Я не хотела причинить ему боль, он очень нравился мне. С ним было хорошо, и мы провели вместе прекрасное лето, и все-таки это не Джейк.

В последний раз я сидела здесь с Джейком. Проторчали под луной всю вечеринку. Тогда я впервые услышала, что что-то значу для него.

Но чувства еще не означают, что кто-то готов завязать отношения. Я сказала ему утром, что не посягаю на место Фелисити – так готов ли к следующему шагу сам Джейк?

Я думаю об этом всем, спокойно сидя на краю утеса, и ритмичный шум моря окружает меня, успокаивая разум и залечивая душу – уже в который раз после возвращения в Сент-Феликс.

Я оглядываю гавань Сент-Феликса, и что-то холодное и влажное тычется мне в лодыжку. Кого-то надо погладить.

– Ну что, Билл? – спрашиваю я у щенка на тонком красном поводке. – Готов к прогулкам?

Через неделю после смерти Бэзила Джейк, Эмбер, Вуди, Лу, Бронте, Чарли и я поднялись на самый верх Пенгартенского холма, где мы так часто гуляли, чтобы развеять его прах над заливом.

Мы с печалью смотрим, как сильный порыв ветра уносит Бэзила с утеса в море. Даже маленькая Майли, притихшая и грустная, следит с рук Джейка, как ее друг исчезает в лучах заката.

Это значимый день для многих из нас. Прощание с Бэзилом пробуждает всю боль и воспоминания о тех, кого мы любили и потеряли.

Но после нашей импровизированной церемонии Лу преподносит мне сюрприз. Мы все идем к ней домой: она обещала легкий ужин.

Бэзил был последним связующим звеном между Лу и моей бабушкой, и она очень тяжело перенесла его смерть. Чтобы отвлечься, мы с ней вечерами водили на прогулку по утесам оставшихся двух щенков – остальных уже разобрали. Прививки им сделали, и теперь они с восторгом рвались из дома. Долгие путешествия, в какие мы пускались с Бэзилом, им были пока не под силу, и все же они служили немалым утешением в моем горе.

Да, я горевала по собаке. Никогда раньше не призналась бы себе в этом, но Бэзил стал членом моей семьи в Сент-Феликсе, и мне очень не хватало его.

– У меня объявление! – провозглашает Лу, когда мы угощаемся у нее на кухне супом и домашним хлебом. – Я нашла наконец дом для последнего щенка.