финансовой заинтересованности в перспективах развития отношений с СССР, определённую роль могли сыграть и чисто прагматические соображения психологического характера. Ко второй половине 1934 г. американское ФБР уже добилось впечатляющих успехов на ниве борьбы с преступностью. К тому времени были пойманы или уничтожены многие гангстеры, получившие общенациональную известность. А руководитель Бюро, Джон Эдгар Гувер, умело пиарил эти успехи где только мог — уже работала общенациональная радиопрограмма «Час лаки страйк», каждый день рассказывавшая простым американцам о конкретных операциях «джи-менов», а журналист Кортни Купер вовсю кропал свою бесконечную сагу о ФБР. (В период 1933–1940 гг. он настрочил 24 отдельных рассказа, три романа и 4 киносценария о героических буднях специальных агентов.) И вот на фоне этого бесконечного благостного рапорта о победах и удачах вдруг признать собственный провал и полную неспособность противостоять агентам «невидимого» Коминтерна?! Надо было быть сумасшедшим, чтобы предложить такое всемогущему Гуверу! Для руководителя Бюро расследований такой исход событий явился бы просто-напросто личным оскорблением.

Так вершится настоящая история. Старички на этой фотографии начала 1950-х гг. реально направляли внешнюю и внутреннюю политику США. Крайний слева — сенатор Джозеф МакКарти, крайний справа — Джон Эдгар Гувер. Ни тот, ни другой в особом представлении читателям murders.ru не нуждаются. Встречи за покерным столом, на поле для игры в гольф или просто на заднем дворе на субботнем барбекю всегда значили больше любых юридических процедур — это правило справедливо для всех времён и народов. Даже для тех, где нет покера, гольфа и барбекю…

Наивным американцам предстояло убедиться в том, сколь всемогуща и всеохватна советская разведка ещё очень нескоро — для этого должна будет закончиться Вторая Мировая война, и советский шифровальщик Игорь Гузенко должен будет в сентябре 1945 г. передать канадцам целый портфель с неуничтоженными шифроблокнотами ГРУ, посредством которых будут прочитаны многие шифротелеграммы 40-х гг. Они-то и лишат господина Гувера многих иллюзий насчёт собственного всеведения и могущества. Но осенью 1934 г., подчеркнём, до этого было ещё очень и очень далеко.

Наконец, мог иметь место ещё один момент, который нельзя не принять во внимание. Вполне возможно, что расследование прокурора Мартина Конбоя всё же вышло на истинных виновников пожара на «Морро Кастл». В принципе, это можно было сделать, основываясь на тщательном изучении соответствия списка лиц, находившихся на борту лайнера, с фактическим наличием этих людей (либо наличием их трупов). Общее число исчезнувших и ненайденных людей (возможно, унесённых океаном или вообще не попавших на корабль) не превышало 4 человек, то есть количественно списочный состав (так называемая «судовая роспись») довольно хорошо соответствовал фактическому наличию лиц, снятых с «Морро Кастл» либо поднятых из воды. Тщательным изучением их анкетных данных и дактилоскопированием можно было всех их проверить. Ведь в любом случае речь идёт о сотнях людей, а не десятках тысяч или миллионах. То есть задача с точки зрения оперативной проверки вполне посильная. Нельзя исключить того, что ФБР совместно с Министерством юстиции «вычислило» возможных агентов Коминтерна либо очень точно очертило круг потенциальных подозреваемых. Но все подозреваемые погибли в ходе пожара либо пропали без вести, и потому судить банально оказалось некого.

Можно было объявить на всю страну, что «Морро Кастл» сожгли агенты Коминтерна, но привычного американцам happy end’а за этим не следовало. Кого судить? Кого разоблачать? Сталина в Кремле? Так он формально «был не при делах», как были «не при делах» Молотов, Литвинов, Мануильский, Ягода и прочая интернациональная сволочь из Москвы. А про Волльвебера тогда никто и знать толком ничего не знал, самому Судоплатову он был известен лишь под псевдонимом «Антон». Потому, даже нащупав коминтерновскую диверсионную ячейку, американское правосудие ничего не получало для публичного судебного процесса. Все соображения — предположительны, улики — косвенны, мотивация — неочевидна, «классовая ненависть» — недоказуема. Именно поэтому абсолютное большинство судебных процессов по «шпионским делам» либо проводилось в особом закрытом режиме (что в СССР, что на Западе — разницы принципиальной нет), либо получало оформление в виде особой сделки с правосудием, после чего следовал «размен» «наших разведчиков» на «ваших шпионов». Когда говорят о таких «разменах», обычно имеют в виду историю с обменом Пауэрса на Абеля, но на самом деле примеров таких «сделок разведок» много больше. Причём проводились они не только с участием советских разведслужб, но и между западными, например, между гестапо и английской MI-6 ещё до начала Второй Мировой войны. Впрочем, сейчас мы рискуем погрязнуть в таких дебрях истории мировых разведок, которые совсем уж никак не относятся к истории катастрофы на «Морро Кастл».

Завершая своё краткое и далеко неполное исследование, автор напоследок хочет лишь отметить, что, по его мнению, в 1934 г. в США были люди — они есть и поныне, — вполне осведомлённые об истинной причине пожара на «Морро Кастл». Но в силу самых разных причин их возможности по огласке результатов засекреченного расследования ФБР и Министерства юстиции равны ныне нулю и будут оставаться таковыми ещё долгие годы. По мнению автора, так будет продолжаться до тех самых пор, пока в Российской Федерации будут оставаться секретными все материалы о подрывной деятельности против стран Запада как Коминтерна вообще, так и «сети Волльвебера» в частности. Раскрытие информации в этом вопросе может быть только взаимным.

Тем более, что остаются серьёзные подозрения относительно диверсионных операций советской госбезопасности против кораблей стран НАТО во время войны на Корейском полуострове в 1950–1953 гг. Судоплатов в своих воспоминаниях написал, что вопрос о диверсиях на кораблях США рассматривался Сталиным, и несколько диверсионных групп даже прибыли на территорию Соединённых Штатов из Латинской Америки. Но Сталин, согласно версии Судоплатова, санкции на уничтожение кораблей военно-морских сил США так и не дал, поэтому возможности МГБ по проведению диверсий остались не востребованы. Между тем, имеется информация, что на двух британских авианосцах в конце 1950 г. были обнаружены однотипные мины с магниевым порошком и термически чувствительными взрывателями, подобные тем, которые использовались диверсантами «сети Волльвебера». Мины не были «самоделками», а представляли собой изделия фабричного производства. Их принадлежность никогда не была установлена, и за прошедшие годы никто не принял на себя ответственность за подготовку пожаров на борту английских военных кораблей.

Что же остаётся у нас в «сухом остатке»?

Автор надеется — и верит, что убедил в этом читателей — что радист «Морро Кастл» Джордж Роджерс не поджигал лайнер. Может быть, он действительно убил Уилльяма и Эдит Хэммель, возможно, он совершал какие-то иные преступления — это не является предметом рассмотрения настоящего очерка — но Роджерс точно не поджигал свой лайнер, и во