Прервав Щелканова, ко мне в кабинет ввалились опера.

– Нет ее нигде! – доложил Козлов. – Смылась, стерва.

– Я пойду? – воспользовался заминкой фотохудожник.

Пока мои парни, перебивая друг друга, докладывали об обыске в квартире Таруновой, бывший алкоголик бочком, бочком стал пробираться к двери.

– Ты куда? – остановил я «дорогого гостя».

– Выпустите меня на свободу! – взмолился фотограф. – Я больше ничего про них не помню. Я же в этой больнице от алкоголизма лечился, меня галлюцинации мучили, я психотропные вещества пил, пил и всю память пропил.

– Ладно, иди! – разрешил я.

– Докладываю, – продолжил Козлов, – в квартире у Таруновой полный порядок: документы, деньги – все на месте. Из больницы она домой не заезжала. На всякий случай мы организовали у нее засаду…

– Кто остался на адресе? – перебил я. – Вдруг имитатор за ее паспортом придет.

– Андрей Николаевич, с засадой – все в порядке! Придет маньяк, наши парни повяжут его.

– Это что за улов? – показал я на стопку толстых тетрадей.

Оперативник развернул передо мной первую попавшуюся тетрадь. На обороте обложки печатными буквами было выведено: «Карлов Роберт. Наблюдения. 1984–1987 годы».

– Из письменного стола изъяли, – пояснил Козлов. – Пробовали прочитать, но тут черт ногу сломит! Некоторые слова понять, а остальное «медицинским» почерком написано. Я фамилию знакомую увидел и всю пачку прихватил. Больше мы из ее квартиры ничего не изъяли.

Из управления я поехал в «Космогонию». Брат и сестра Перфиловы приняли меня как старинного знакомого.

– Что привез? – спросил Юрий Перфилов.

– Это рабочие дневники сообщницы имитатора, некой Таруновой Виктории Витальевны. Я в них ничего не пойму, так что прошу вашей помощи.

Софья Владимировна пролистала первую тетрадь, нашла интересную запись и показала ее брату:

– Видал? Это она хотела по моим методикам гипнотический шок у больного вызвать. Ну, ну, посмотрим, что у нее получилось.

– Расписку за тетради давать надо? – по-деловому спросил Перфилов.

Мы с Софьей Владимировной переглянулись. Она чуть заметно улыбнулась.

– Расписки не надо. Как расшифруете записи, дайте знать, я подъеду.

Дома меня ожидал дядя Лизы.

– Андрей, прости, что так получилось! – сокрушался он. – Я с Викой десять лет бок о бок отработал. Я всех в уме перебрал, а на нее не подумал.

– Все нормально, Макар Петрович! – успокоил я. – Маски сброшены. Теперь ей от нас не уйти.

– Подумать только, все же на виду было! Помнишь опрос загипнотизированного водителя? В тот день Вика должна была присутствовать при проведении экспертизы, но отпросилась. Я никогда себе не прощу, что не смог уловить связь между ней, гипнозом и водителем.

– Лиза, собери на стол! – попросил я. – Макар Петрович, хотите выпить? Давайте на сегодня забудем о маньяке и поговорим о чем-нибудь приятном, о творчестве Гоголя, например.

На другой день я заслушивал оперативников о проделанной работе. Первым выступал Зиннер.

– Мы подняли материалы о пожаре. Он произошел… Нет, пожалуй, не с этого надо начать. О семье имитатора: у него есть брат-близнец и мать. Вернее, мать была, а брат остался.

– Володя, что ты нервничаешь, как будто экзамены сдаешь?

– Андрей Николаевич, я всю ночь не спал, в архиве работал…

– Я бы тебе посочувствовал, если бы ты всю ночь мешки с углем таскал. Соберись с мыслями и излагай события по порядку.

– Имитатора зовут Евгений Карлов. Родился он в неблагополучной семье: отец и мать пили, детьми не занимались. Проживали Карловы в частном секторе в Машиностроительном районе на улице Спартака, дом два. Когда имитатору исполнилось три года, его отец умер. Мать тут же сошлась с его двоюродным братом, а когда того посадили, привела в дом нового сожителя. За последующие десять лет у братьев сменилось несколько «отчимов». Все они были неоднократно судимые, воровали и нигде не работали. В мае 1976 года мать имитатора сожительствовала с мужчиной по кличке Пастушок. В этом же месяце из мест лишения свободы освободился другой бывший сожитель их матери, некий Демид. Мужчины встретились в доме Карловых, стали выяснять отношения, и Пастушок зарезал Демида на глазах всей семьи. Еще через месяц освободились одновременно два бывших «отчима» имитатора. Оба они пришли к Карловым, но скандалить не стали, отложили разборки на потом и закатили пир горой. Ночью дом Карловых сгорел дотла. В живых остался только Роберт Карлов, брат-близнец имитатора. От пережитого ужаса он тронулся умом и из социума выбыл. При разборе завалов на месте пожара было обнаружено восемь тел: два женских, труп подростка и пять мужских трупов. Все тела были обуглены до такой степени, что опознание провести было невозможно.

– Кто погибший подросток, не установили?

– По косвенным признакам опознали двух мужчин, а кто все остальные погибшие – неизвестно. В гостях у Карловых были самые настоящие отбросы общества. По факту массовой гибели людей на пожаре следствие было проведено формально, в материалах дела одни отписки.

Следующим докладывал Симонов.

– В городском ЗАГСе на мать Евгения Карлова есть два свидетельства о смерти. Первое выдано в 1979 году, второе – два года назад. До пожара мать имитатора работала техничкой в ПТУ. После пожара ее формально уволили, но прокурор в порядке надзора отменил это решение и восстановил Антонину Карлову на работе. В последующие три года руководство ПТУ неоднократно увольняло Карлову, а прокуратура восстанавливала ее на работе. Свои решения прокурор обосновывал так: тело Карловой не опознано, значит, факт ее смерти достоверно не установлен. В 1979 году, по истечении трехлетнего срока, ПТУ подало в суд, и Антонину Карлову официально признали умершей. Второй раз она умерла в нашей психбольнице от цирроза печени два года назад. Оба свидетельства о смерти лежат в одной папке, и никто из работников ЗАГСа не поинтересовался, как один и тот же человек умудрился умереть дважды.

– Кто занимался психбольницей?

– Я, – поднял руку Козлов. – Антонину Карлову доставили в наркологическое отделение с острым алкогольным психозом. Подобрали ее на улице. Документов, удостоверяющих личность, Карлова при себе не имела. В истории болезни ее данные записаны со слов Виктории Таруновой. Лечилась Карлова недолго. Через месяц после поступления в стационар у нее отказала печень, и она умерла.

– Коллеги, я правильно понял: с 1976 по 1988 год мать имитатора неизвестно где жила и непонятно чем занималась?

– Полный мрак, Андрей Николаевич! – ответил за всех Козлов. – Чем она занималась тринадцать лет, мы уже никогда не узнаем.

– Откуда Тарунова знает мать имитатора?