— То есть дело только в географии? — хмыкнул Ралфи, а я, в свою очередь, вспыхнула до самых корней волос, когда поняла, что угодила в одну из хитроумно расставленных псиоником ловушек. — Так я и знал. Потому и привёл тебя сюда, зная, что только здесь ты будешь способна держать себя в мантии. Хотя, знаешь, я бы не имел ничего против, если бы на тебе была только мантия, причём распахнутая и…

— Если вы притащили меня сюда только для того, чтобы пофантазировать вслух, я, пожалуй, пойду! — возмутилась я. — То есть мы со Щёткой пойдём. Полетим. А вы догоняйте!

— Между прочим, фантазировать, глядя на тебя, довольно забавно, — заявил этот гад.

— Хотите, пришлю вам фото? Можете не только фантазировать, глядя на него, но и давать волю своим длинным рукам!

— Никогда бы не заподозрил тебя в подобных наклонностях, — тут же заинтересовался ведьмак. — А фото пришлёшь, где ты в одной мантии? Или вообще без неё? Я своё тогда тоже тебе отправлю.

— Если вы это сделаете, Ралфи, я вас убью, — хмуро пообещала я.

— Учитывая, что ты уже видела меня во всей красе вживую, — при воспоминании о случившемся на берегу ночного озера я почувствовала, как запылали щёки, — и всё-таки воздержалась от убийства, значит, получив фото, убьёшь исключительно с досады. Что я тебе так и не достался.

— Самомнение, граничащее с манией величия, — фыркнула я.

— Мне не привыкать чувствовать себя леденцом в мире муравьёв. Кстати, хочешь попробовать?

И вот я до последнего думала, что сдержусь! Вот прямо до этого самого момента, когда Ралфи перешёл все мыслимые и немыслимые границы!

Дальнейшее случилось быстро, так быстро, что я, если честно, сама не поняла, как именно всё произошло…

Как я, озарённая самым благородным и праведным из намерений, а именно — засветить от души по наглой, самодовольной, покрытой сексуальной щетиной морде ведьмака, оказалась в капкане сильных рук, прижатой к твёрдой, мускулистой груди…

Как замерла испуганным зайчонком, боясь пошевелиться или даже вдохнуть, а точнее, выдохнуть от облегчения, потому что, как ни парадоксально это звучит, но стоило ощутить стальные пальцы на своих плечах, тёплое дыхание на щеке, стоило только дурманящему, ошеломительно магнетическому аромату чёрной смородины врезаться в ноздри, как смутная тревога, сдавливающая грудь обручем, отступила, а жуткое место, в котором мы находились, показалось уже не настолько жутким…

Прямо над головами раздался оглушительный треск, полыхнуло белым, освещая наш импровизированный шатёр дневным светом, а затем мерная поступь дождя, барабанящего по непромокаемой ткани пиджака Ралфи, сменилась грохотом упругих струй.

Хлипкое и такое тесное убежище показалось вдруг невероятно уютным. И даже каким-то мистическим.

Внешний мир за пределами палатки показался вдруг иллюзорным, незначительным, второстепенным… А красивое мужественное лицо ведьмака, его проникающий в самую душу взгляд, ощущение сильного и такого притягательного мужского тела рядом обрело невыносимую в своей притягательности реальность.

Мои попытки отстраниться ни к чему не привели. То есть привели, но… не закончились ничем хорошим. Или наоборот — закончились хорошим… Ах! Из груди вырвался стон, когда Ралфи снова привлёк к себе грубым рывком.

— Какая же ты красивая, ведьмочка, — хрипло пробормотал он и поцеловал.

Вопреки логике, здравому смыслу, да и собственной злости я не оттолкнула его. Не удержавшись, в каком-то безумном порыве тоже впилась поцелуем в его твёрдые властные губы, укусила… Ведьмак глухо застонал и сжал в кулак мои волосы на затылке, вынуждая запрокинуть голову назад и причиняя лёгкую боль.

Я изумлённо выдохнула, когда пальцы его свободной руки до боли сжали грудь и ущипнули за сосок. Стон, вырвавшийся из груди, выпили его губы. Щетина привычно колола кожу, а язык нагло и настойчиво исследовал мой рот. Одной рукой ведьмак продолжал держать за волосы, второй — шарил по телу, так же грубо и бесцеремонно лаская вторую грудь, безжалостно сжимая ягодицы.

Вспышки боли от его грубых, не знающих пощады ласк были короткими, пронзительными, возмутительно сладкими! Ужалив, в следующий миг они превращались в горячие волны, гуляющие по телу.

Внизу ритмично подёргивало в такт движениям языка ведьмака у меня во рту, и я не сразу поняла, что его рука скользнула под мантию и горячие пальцы принялись поглаживать, прямо сквозь тонкую ткань брюк, местечко совсем для этих самых пальцев не предназначенное… но ставшее вдруг невероятно чувствительным…

— Не дёргайся, ведьмочка, — хрипло приказал ведьмак, отстраняясь на секунду, — расслабься!

Я же и не думала «дёргаться» — оказалось, что поцелуи Ралфи, его ласки, даже такие грубые и бесцеремонные, каким-то невообразимым образом помогают снять тревогу и напряжение этого гнетущего места.

Он легонько ущипнул меня внизу, и я ощутила, как бёдра мои вдруг сами собой подались ему навстречу, колени же потянулись в стороны, а ощущения от прикосновений горячих пальцев обрели совсем уж какую-то раскалённую и влажную пронзительность.

И вот где-то в вышине грохочут раскаты грома, вспышки молний окрашивают тёмно-коричневую ткань над головами в кипенно-белый, поцелуи Ралфи всё больше напоминают укусы, а ласки потерявших всякий стыд пальцев, прямо поверх брючек,  становятся такими необходимыми, что, клянусь, остановись ведьмак сейчас — и я бы сама заставила его продолжить!

— А-а-ах! — моё тело выгнулось дугой в сильных мужских руках.

Внутри одна за другой выстреливали огненные стрелы, я что-то мычала прямо в его рот, и он, не прерывая ритмичных движений языком, пил мои стоны с безумным остервенением.

На какое-то время сознание подёрнулось туманом, и мир стремительно рухнул сразу во все стороны.

Я пришла в себя, полулёжа на горячей рельефной груди. Пальцы, до этого безжалостно сжимавшие в кулаке мои волосы, гладили по голове, чуть подрагивая, как будто ощущая уколы тока.

— Прости, маленькая, — хрипло сказал ведьмак, целуя меня в макушку. И в тот момент, когда я, уперевшись ладонью в его грудь, попыталась отодвинуться, удержал рядом с собой. — Ты представить не можешь, насколько желанна. Насколько… восхитительна. И ты права. Место здесь… и вправду такое… не помню, когда мне в последний раз так хотелось почувствовать себя живым.

— Вот с этого и надо было начинать, — проворчала я, всё-таки отстраняясь.

А затем всё же двинула по наглой очкастой морде!

Но то ли ввиду тесноты нашей пиджачно-«щётковой» палатки, то ли руки у кого-то сильно ослабли, и этот кто-то — я, то ли (в это я сама отказываюсь верить) раздумала бить ведьмака, удар получился… так себе. На хиленькую троечку. Хлопок, а не удар. Позор для ведьмы, в общем.

К тому же ведьмак тут же накрыл мою кисть своей ладонью, прижал мои пальцы к покрытой жёсткой щетиной щеке и, зажмурившись как сытый кот, об неё потёрся! И, утихшие было, ощущения внизу вдруг вернулись! Всего на какой-то короткий миг, прошив тело снова сладким, тягучим, восхитительным спазмом! Чтоб ему провалиться прямо на этом месте!