Та-ак, не поняла.

— Наивные, — Влада откидывается на спинку стула и довольно улыбается. — Мой вот пришёл и сразу сказал. Укокошил двух. Спросила: «зачем?». Сказал, там были плохие дядьки. Короче, мой дурачок, ничего не скрывает. А вот ваши… Ну, вас облапошили.

Нервный тик не даёт мне покоя.

Я встаю со стула, закатываю рукава платья.

— Арчи-и, — зову своего любимого мужа. — Милый мой, ничего сказать не хочешь?

Он обещал, что только бизнес! Никакого криминала! Всё!

— Артур? — вечная тихоня Майя встаёт следом.

И мы уже вдвоём разворачиваемся к мужчинам, что подозревают что-то неладное, косясь в нашу сторону.

Артуру везёт — Милана на руках спит. Майя его сильно не заденет. А вот Арчи мой… Один.

— Ой, Владка, зачем сказала… — слышится от Даны. — Тут сейчас либо массовое убийство будет, либо массовый секс. Либо…

Верно.

Сейчас будет ужас. Кошмар.

Реки крови.

— Мама! — мне в ноги неожиданно бросается Слава. — Я тебя люблю!

Опускаю взгляд и смотрю в эти хитрые глазки. Поглаживаю тёмные волнистые волосы и зло зыркаю на Арсанова. Самодовольный говнюк. Прикрылся ребёнком!

— И папу люблю!

— Я тоже папу люблю, — говорю честно. — Но папа заврался.

Арчи слышит это, отрывается от брата и идёт к нам. Хватает дочку на руки.

— Кто заврался? Не врал! — выгибает бровь. — Я платье купил?

— Купил.

— Ну вот, — машет рукой. — Я сказал, что привезу платье. Привёз?

— Привёз, — отзываюсь скептически.

— Так какие ко мне претензии, женщина? Утаил, а не соврал.

Арчи наклоняется. Целует меня невесомо в губы, слегка улыбаясь.

— Так перестань выпускать свои коготки, кошечка. Иначе кот тебя…

— Кот станет кастратом, — выпаливаю и продлеваю наш мимолётный поцелуй.

— Мама, а что такое кастрат?

О, нет!

Отрываюсь и нервно смеюсь, ища в Арчи поддержку. А нет её. Стоит, улыбается и ждёт. Мол да, давай, объясняй.

— Это, значит «любимый», солнышко. Папу твоего люблю.

— Растрогала, — шутит Арчи. — Ладно-ладно, какой бы ты занозой не была, тоже люблю тебя.

Арчи немного тушуется. Потому что редко говорит такие слова.

Но я и так всё без него знаю.

Поэтому обнимаю его и целую ещё раз.

Вот же говнюк! Но зато любимый.