Настя двигалась медленно: явно чувствовала себя инопланетянкой среди снующих туда-сюда людей в деловых костюмах. Она оглядывалась по сторонам, часто хлопая ресницами и взволнованно поправляя полы пуховика.

— Сюда. — Увлек ее за собой в одну из дверей.

Шла она с неохотой и опаской, но внезапно облегченно выдохнула, обнаружив за дверью тихий лестничный марш. Мы торопливо побежали по ступеням наверх.

— А нам точно сюда можно? — Спросила Настя, озираясь.

Я остановился у массивной двери, достал из кармана ключ и вставил в замочную скважину.

— Если осторожно, то да. — И подмигнул ей.

Дверь открылась, и нам в глаза ударил яркий свет. На такой высоте на крыше было очень светло и достаточно ветрено.

— Надень. — Прежде, чем пропустить девушку вперед, взял из ее рук шапку и аккуратно надел ей на голову. Спрятал выбившиеся пряди под ткань.

Настя, кажется, не дышала, пока я это делал. Смотрела с недоверием на мои руки и упрямо игнорировала мои глаза. Будто боялась чего-то. Хотя бояться нужно было мне: от ее присутствия у меня, как у школьника, тряслись от страха колени.

— Как высоко! — Первое, что воскликнула она, выйдя на площадку.

— Не бойся. Можешь подойти к ограждению.

Настя несколько раз повернулась вокруг своей оси и замерла с открытым ртом.

— Очень красиво и очень страшно.

— Пойдем. — Взял ее под локоть и медленно подвел к краю крыши.

За ограждением до края здания было еще несколько метров, но от вида на раскинувшийся на километры вокруг город все равно захватывало дух.

Я подошел ближе, почувствовал, как напряжено ее тело, и крепко обхватил ее ладони, накрыв сверху своими.

— Так на чем мы остановились? Меня зовут Рома. Мне девятнадцать. У меня все есть: дом в хорошем районе, машина, которая стоит целое состояние, любые шмотки, какие только захочу, и любые развлечения, которые только пожелаю. Я получаю образование в престижном университете, у меня много друзей. А еще я урод, который разрушил свою семью.

Ёжка высвободилась, повернулась и внимательно посмотрела на меня. Ее помрачневший взгляд, несмотря на сомнения, был полон сочувствия.

— Расскажи мне. — Мягко сказала она.

И осторожно коснулась моего локтя.

Дыхание моментально оборвалось, в ушах зашумело от сбившегося с ритма сердца, ноги стали ватными.

— Идем, лучше покажу что-то. — Улыбнулся я.

Опять спасовал.

Мне хотелось рассказать кому-то. Очень хотелось. Скорее, даже было жизненно необходимо поделиться уже, наконец, с кем-то своей болью. Но я не мог. Опять чувствовал себя беспомощным мальчишкой, загнанным в угол, и рука снова неосознанно тянулась к невидимой маске Гая — циничного гуляки, который ничего не чувствует и никого не любит.

— Вот здесь. Садись. — Сев на один из выступов посередине крыши, похлопал рукой по его основанию. Старался не смотреть ей в глаза.

Настя подошла и опустилась рядом. Уверен, не сводила с меня взгляда. Я почти физически ощущал, как ее участие и сочувствие сдирают с меня заживо остатки плоти, обнажая оголенные нервы и чувства.

— А теперь ложись. — Весело рассмеялся я, укладываясь на спину. — Вот так.

— Хорошо. — Прозвенел ее голос.

Не задумываясь и не сомневаясь, Ёжка устроилась рядом. Наши плечи соприкоснулись, лица оказались совсем близко друг к другу. Я смотрел в небо и почти слышал треск электричества, бушующего между нами от этих прикосновений. И это было ужасно больно, почти невыносимо. Потому что так громко, так неистово трещал лёд, которым я оброс за последние полгода.

— Видишь? — Тихо прошептал я, вдыхая ветерок, который доносил до меня аромат спелых слив с ее кожи. — Нет никакого города. Только ты, я и небо.

— Вот, что ты имел в виду… — Выдохнула она.

Я представил, как Настя улыбается, но повернуться и убедиться в этом лично не решался.

— А вы похожи.

— Кто? — Ее голос ласкал мой слух, успокаивал.

— Ты и небо.

— Чем?

— Оно светлое. Бесконечное. Чистое. Совсем как ты. — Грудь сдавило от нахлынувшего смущения. — И его тоже хочется обнять.

Теперь она точно смеялась. Тихонько, как мышка. Но ее вибрации передавались мне через плечо.

— Мне здесь нравится. — Прошептала Настя.

Медленно вдохнула и выдохнула.

«А мне нравится все, что связано с тобой» — чуть не ответил я.

— Это вечеринка молчания. Самая крутая вечеринка. Я сам придумал. Только что.

Внутри меня порхали бабочки, когда я слышал ее смех.

— Вечеринка, значит?

— Да. — Я сглотнул. — Наше общество почему-то панически боится тишины. Днем мы в шумном офисе, вечером в клубе, ночью в гаджетах… Миру просто необходимы такие места, куда можно было бы прийти, полежать и просто поговорить. Иначе свихнешься.

— Ты мог бы заработать на этом кучу денег. — Рассмеялась Настя.

— Наверное. — Улыбнулся я.

Набрался смелости и немного повернулся.

Она лежала рядом, вдыхая и выдыхая запах города. Ее грудь быстро поднималась и опускалась, на алых губах блуждала загадочная улыбка. Выпавшие из-под шапки кудряшки трепетали на ветру, и мне непреодолимо захотелось намотать их на палец и поднести к лицу. Вот черт. Она была так красива, что у меня захватывало дух. Желание поцеловать эту девушку было единственной причиной, чтобы жить дальше, чтобы дышать.

— Расскажи мне. — Вдруг сказала она, повернувшись.

Ее рука коснулась моей, и в груди взметнулось пламя.

— Я не могу. — Закрыл глаза, чтобы не потерять окончательно контроль над собой и своим телом.

— Тебя это тревожит, я вижу. Расскажи, Ром.

И вот это ласковое «Ром» — как открывашка для бутылки. Пш-ш-ш, и все мои эмоции понеслись наружу.

— Я не рассказывал об этом ни одной живой душе.

— Говори.

— Мой отец крутил шашни с моей девушкой. — Горечь застряла у меня в горле. Стало больно дышать. — Ее звали Нина. Мы познакомились случайно, у кого-то в гостях. Я думал, что нравлюсь ей, и что у нас может что-то получиться. Мы общались, она то отталкивала меня, то приходила сама. Потом я узнал, что она просто таким способом привлекает внимание своего бывшего парня. Кирилла. Ты его знаешь.

— Да.

— Мы с ним поговорили, он сказал, что у них ничего нет, и я продолжил ухаживать за Ниной. У нее были трудные времена, и я попросил отца устроить ее к нему в офис. А потом она порвала со мной, объяснив это тем, что у нее появился кто-то другой.