«Цити-цюри! Цити-цюри! Терличь! Цити-цюри! Цити-цюри! Терличь! Терличь!»

…

«…читает Мария Петрова.

Четырехлетний жеребец Изумруд — рослая беговая лошадь американского склада, серой, ровной, серебристо-стальной масти — проснулся, по обыкновению, около полуночи в своем деннике. Рядом с ним, слева и справа и напротив через коридор, лошади мерно и часто, все точно в один такт, жевали сено, вкусно хрустя зубами и изредка отфыркиваясь от пыли. В углу на ворохе соломы храпел дежурный конюх. Изумруд по чередованию дней и по особым звукам храпа знал, что это — Василий, молодой малый, которого лошади не любили за то, что он курил в конюшне вонючий табак, часто заходил в денники пьяный, толкал коленом в живот, замахивался кулаком над глазами, грубо дергал за недоуздок и всегда кричал на лошадей ненатуральным, сиплым, угрожающим басом.

Изумруд подошел к дверной решетке. Напротив него, дверь в дверь, стояла в своем деннике молодая вороная, еще не сложившаяся кобылка Щеголиха. Изумруд не видел в темноте ее тела, но каждый раз, когда она, отрываясь от сена, поворачивала назад голову, ее большой глаз светился на несколько секунд красивым фиолетовым огоньком. Расширив нежные ноздри, Изумруд долго потянул в себя воздух, услышал чуть заметный, но крепкий, волнующий запах ее кожи и коротко заржал. Быстро обернувшись назад, кобыла ответила тоненьким, дрожащим, ласковым и игривым ржанием.

Тотчас же рядом с собою направо Изумруд услышал ревнивое, сердитое дыхание. Тут помещался Онегин, старый, норовистый бурый жеребец, изредка еще бегавший на призы в городских одиночках. Обе лошади были разделены легкой дощатой переборкой и не могли видеть друг друга, но, приложившись храпом к правому краю решетки, Изумруд ясно учуял теплый запах пережеванного сена, шедший из часто дышащих ноздрей Онегина… Так жеребцы некоторое время обнюхивали друг друга в темноте, плотно приложив уши к голове, выгнув шеи и все больше и больше сердясь. И вдруг оба разом злобно взвизгнули, закричали и забили копытами.

— Бал-луй, черт! — сонно, с привычной угрозой, крикнул конюх.

Лошади отпрянули от решетки и насторожились. Они давно уже не терпели друг друга, но с тех пор, как три дня тому назад в ту же конюшню поставили грациозную вороную кобылу…»

…

«Московское время тринадцать часов тридцать минут. В эфире „Маяк“»…

«Юрль-юрль-юрль!»

«В эфире „Юность“. Интерклуб. Войне — нет, миру — да!.. журналисты Олег Гробовников и Леонид Сергеев. Здравствуйте, дорогие друзья. Мы рады вас приветствовать сегодня в концертном зале нашего клуба. Наша встреча проходит накануне открытия 12 всемирного… Певица Наталья Руденко. Здравствуйте».

Хррр… шшш…

«Музыкальное обозрение, звуковой журнал, выпуск второй. Прослушайте содержание журнала. Юбилейные музыкальные даты. Соловцов. Фредерик Шопен. К стосемидесятипятилетию со дня рождения. Скудина. Жизнь Баха. К трехсотлетию со дня рождения. Суворов. Какая песня без баяна? К тридцатилетию Курского музыкального училища.

Хррр, ччч…

Новинки грамзаписи. Дубовцева. Диалог. О новой пластинке Валерия Леонтьева и Раймонда Паулса…

…Через всю жизнь Шопена проходит страстная любовь… Эти годы… Первые двадцать лет жизни Шопен провел в Польше. Его отец, Николай Шопен, по происхождению француз… добиться объединения Польши… в прекрасную лунную ночь… Вскоре по приезде в Париж он писал одному из друзей: „Ты знаешь, как я стремился почувствовать нашу родную музыку…“»

…

«Говорит Москва. Московское время… Передаем выпуск последних известий.

В соответствии с программой исследования космического пространства сегодня в десять часов сорок минут московского времени в Советском Союзе осуществлен запуск космического корабля „Союз Т-13“, пилотируемого экипажем в составе командира корабля дважды Героя Советского Союза, летчика-космонавта СССР полковника Джанибекова Владимира Александровича и бортинженера Героя Советского Союза, летчика-космонавта СССР Савиных Виктора Петровича. Программой полета корабля „Союз Т-13“ предусматривается проведение совместных работ с орбитальной научной станцией „Салют-7“. В настоящее время станция, находящаяся на околоземной орбите более трех лет, совершает полет в законсервированном состоянии. Бортовые системы корабля работают нормально, самочувствие экипажа хорошее. Космонавты Джанибеков и Савиных приступили к выполнению программы полета».

«Цити-цюри! Цити-цюри! Терличь! Цити-цюри! Цити-цюри! Терличь! Терличь!»

— И плевали они на предрассудки.

«Усадьба, Усадьба, я Гора, как слышите, прием?»

«…Гора, я Седьмой Кит. Откуда ты?»

«Не понял… Я Гора. Усадьба?»

«Какая усадьба?.. Гора, я Седьмой Кит. Как слышишь, прием?»

— Ни фига себе! Кто-то чужой.

«Кит… Седьмой Кит, я Гора, лесопожарная вышка, Байкал. А где ты? Прием».

«Гора, я нахожусь на побережье Охотского моря, как понял, прием?»

«Гора, Гора, я Усадьба, почему не отвечаете, прием?»

— Черт.

«Усадьба, я Гора, слышу, у нас все нормально. Прием. С Кристиной все в порядке. У нее просто обет».

«Приятного аппетита!»

«Ха! Аппетит у нее тоже хороший. И у меня. Какие новости о Мальчакитове?.. Никаких? Значит, жив человек…»

— Ты пообедала уже? Люба с тобой поговорить хочет… Но как это вышло, что на связь прорвался Седьмой Кит?.. Хм, хм.

…

«Алексей Петровский…

Если бы вдруг в Советском Союзе объявилась свобода слова, то немедленно были бы изданы сотни авторов. И не только живущих ныне, но… давно в могиле. Были бы… ххррр… неопубликованные стихи замечательных русских… Ходасевича, Бальмонта, Клюева, Сологуба, этого дивного… которым так… Блок, стихи Гумилева, Волошина. Были бы изданы стихи наших прекрасных современников: Даниила Андреева, Егора Оболдуева, „Мы“ Замятина или роман Пильняка „Красное дерево“, в которых… почему не печатать стихи Ахматовой или Мандельштама, такие далекие от политики. Почему… Что мешает переиздать… Федора Сологуба. Почему роман Булгакова… вышел с сокращениями. Мне скажут… вечная болезнь всех тоталитарных… Подлинное искусство всегда правдиво…

Хрррр… чччч…. Шшшш….

Хрррр….

Хрррр….

Из-за этого так рыскали власти в поисках рукописи „Архипелага ГУЛАГ“, самого мощного суда над… Но почему также… стихов Мандельштама, Пастернака или Вячеслава… Почему против художников, вооруженных мольбертами и холстами, были… бульдозеры и полчища переодетых агентов, которые затаптывали… выламывали руки художникам и волокли их в отделение милиции. Почему фильм Андрея Тарковского „Андрей Рублев“, прославившийся на всех экранах мира, фактически даже не был показан в Советском Союзе? И сколько этих фильмов… похороненных… Обыскивают на таможнях сотрудники не в поисках так нужной валюты, а рукописей… До какой же степени надо бояться культуры, чтобы, не жалея сил, времени, годами выслеживать и охотиться… Страх…»