– Чертовски тяжело убить принцессу! – Страх неопределенно взмахнул рукой. – Особы королевской крови имеют обыкновение окружать себя большим количеством стражи.

Но Софи сразу поняла, что в его ответе нет правды – слишком уж беспечно, даже кокетливо он говорил.

– Нет, дело не в этом. Просто ты не умеешь убивать, да? Тебе нужно, чтобы кто-то другой сделал за тебя эту работу. – Догадка придала Софи уверенности, она сразу почувствовала себя сильнее. С ее губ посыпались новые вопросы, те, которые она столько раз задавала себе, после того как егерь вырезал ей сердце. – Зачем тебе моя смерть? Почему ты считаешь меня своим врагом?

Страх изогнул бровь:

– Ты меня удивляешь. Ты ведь стоишь здесь, передо мной, в моем замке. Мало кому из людей такое удавалось.

– Ответь на мой вопрос, – настаивала Софи.

Но Страх молчал. Боль постучала грязным ногтем по стеклянной шкатулке с сердцем Софи:

– Знаешь, как умер твой отец?

– Погиб в бою, – ответила ей Софи и снова повернулась к Страху. – Отвечай же.

Но Страх опять принялся поправлять столовое серебро и не спешил с ответом.

И тогда заговорила его сестра:

– Твой отец не просто умер в бою. Он пожертвовал собой. Двух его генералов с горсткой людей окружила чужая армия. Враги все нападали и нападали. Численный перевес был на их стороне. Твой отец был на вершине холма, где ему не грозила никакая опасность, и видел это. Не мешкая ни минуты, он поскакал на поле боя, зная, что едва солдаты противника увидят его, как бросят генералов и погонятся за ним. Еще бы, ведь это король, самый ценный приз. Его поступок помог генералам вырваться из окружения и вернуться к своим войскам. Благодаря твоему отцу армия Грюнланда одержала победу. Он отдал жизнь за свой народ.

Софи рассердилась. Зачем Боль рассказывает то, что она и так знает?

– Мне нужен ответ, – напустилась она на Страх.

Но тот молчал. Вместо него заговорил кто-то другой. Новый голос был глубоким и зычным, – казалось, медленно открывается каменная дверь огромной гробницы, грохоча по каменному полу.

– Твой отец был одним из храбрейших людей, что жили на земле. У него было львиное сердце. Но храбрость и бесстрашие – не одно и то же. Только глупец не знает страха. А храбрость – это когда знаешь, что тебе грозит, но все равно поступаешь как должно. Есть лишь одно качество, которое дает смертным силы на это. У твоего отца оно имелось в избытке, как и у тебя. Вот почему мой сын хочет твоей смерти.

Софи обернулась.

В дальнем конце зала, у высоких стрельчатых окон, стоял кто-то спиной к ней.

Подобно Страху и Боли, этот кто-то был высоким, одетым во все черное. Черные кожаные лосины, заправленные в высокие черные сапоги, обтягивали длинные ноги, черная кольчуга свисала с широких плеч. Сивая грива спадала на спину. У пояса висел огромный черный меч.

– Страх верно почувствовал, что ты подобна своему отцу и так же, как он, будешь править своим народом мудро, не забывая о милосердии и справедливости. Он понял, что с твоей силой не совладать даже ему и что, едва заняв трон, ты прогонишь его из своего королевства. А он не может этого допустить. Я не могу этого допустить. Если Страх, сильнейший из моих детей, уступит какой-то девчонке, что станет с миром?

Говоривший повернулся к Софи, и она ахнула: вместо лица у него был череп, а вместо рук – выбеленные временем кости.

– Познакомься, это мой отец, – сказал Страх. – Его имя – Смерть.

Шестеренки механического сердца Софи дико завертелись. Они проскальзывали, тормозили, но все же зацеплялись друг за друга и продолжали движение.

Страшный призрак двинулся к ней. Его шаги эхом отзывались в зале. Софи стояла, парализованная видом его кошмарного лица.

– Мой сын много раз пробовал тебя убить, но потерпел неудачу, – сказал он. – Теперь настала моя очередь, а у меня осечек не бывает.

Он приближался, на ходу вынимая меч из ножен. Сверкнул клинок. На нем было начертано слово «Вечность». Все тело девушки, каждая ее мышца, каждая косточка вопили: «Беги! Спасайся!» И только сердце, ее глупое механическое сердце, приказывало стоять и защищать Уилла.

И вдруг она вспомнила слова: «Он понял, что с твоей силой не совладать даже ему…»

«В чем же она? – отчаянно спрашивала себя Софи. – Какая сила может одолеть Страх?» Ответ нужен был ей немедленно.

– Начни с мальчишки, папа, – вздохнула Боль. – Избавь от страданий его, а заодно и меня.

– Ты всегда была жалостливой девочкой, – ответил ей отец, подходя к Софи и Уиллу.

Боль улыбнулась, обнажив черные зубы. Страх передвинул хрустальный кубок.

Страшный призрак занес свой всеистребляющий меч над Уиллом.

– Нет! – вскрикнула Софи и закрыла его грудь руками. – Не надо, пожалуйста.

Казалось, время остановилось, но все, что случилось потом, продолжалось не дольше одного удара сердца. Воздетый меч Смерти опустился, его острие было нацелено в сердце Уилла.

Софи завизжала.

И бросилась под меч.

Меч Смерти, такой острый, что мог срезать звезды с неба, пронзил кожу и мышцы Софи, рассек хрящи и вошел в грудь между ребрами.

Если бы там все еще жило то маленькое, красное, что лежало теперь на столе, в стеклянной шкатулке, то Софи несомненно погибла бы.

Но клинок встретился кое с чем другим.

Он уткнулся в кусок металла – в шумное, своенравное, глупое механическое сердце из гнутых шестеренок и старых пружин.

Меч Смерти поразил искусственное сердце Софи.

И разлетелся на тысячу частей.

Страшный призрак в недоумении смотрел на осколки меча, разбросанные по полу.

Боль вырвала у себя большой клок волос.

Страх скрипнул зубами.

А Софи внимательно смотрела на свою грудь. Кровь текла из ранки над сердцем, пачкая рубашку. Но ее было не очень много. Недостаточно, чтобы умереть. С ней случались вещи и похуже.

Софи схватила стоявшую у камина кочергу и встала между Уиллом и Смертью. Пусть этот волосатый убийца не надеется – второго шанса она ему не даст.

Замахнувшись кочергой, как мечом, Софи крикнула:

– Ты его не получишь!

И взглянула прямо в призрачное лицо, увидев устремленные на нее пустые глазницы и вечную темноту в них. Хотя ей никогда в жизни не было так страшно, как в этот миг, она не отступила. Все ее мысли были об Уилле.

А ее враг видел перед собой тоненькую девушку в растерзанной одежде, чумазую, заплаканную. Кочерга дрожала в ее руке.