монстром. Вокруг никого не было, кто мог бы помочь. Даже голоса испугались красных глаз.

Давет постарался расслабиться и отдаться чёрных водам подсознания. Он был готов к тому, что чудовище раскроет пасть и поглотит его. Тогда он будет скитаться по склизким внутренностям вечность, пока рассудок окончательно не покинет его.

Но после долгой тишины, Адам всё-таки решил открыть глаза. В палате было темно. За окном стояла глубокая ночь. Рядом никого не было. Паника возродилась в сознании Давета, но он быстро взял себя в руки.

Тело было удивительно лёгким. Когда он пробудился с болью, оно казалось неподъёмным. Адам смог быстро встать на ноги. Электронные датчики вызывали зуд. Мужчина попытался снять их, но они были приклеены на совесть.

— Плевать, — шепнул он себе охрипшим голосом.

По полу бродил сквозняк. Это показалось Адаму странным, ведь двери, как и окна, не пропускали воздух. Если бы не кондиционеры, то находившиеся в палатах пациенты, могли бы задохнуться.

Щелкнув переключатель, Адам зажмурился. Свет сжигал его глаза.

В интерьере палаты ничего не поменялось. Адам почему-то считал, что тут проходила драка. Ему в глаза бросилась стена напротив больничной койки. На уровне немногим выше его головы были трещины. Кто-то кинул туда что-то тяжёлое?

Давет подошёл к зеркалу. Он отшатнулся, увидев лысую голову. Руки сами потянулись ко рту, чтобы не разбудить всю больницу криками. Испуганные карие глаза смотрели на Адама через зеркало. Немного успокоившись, мужчина стал изучать облысевшую голову. Может это обман зрения?

Нет. Кожа была идеально гладкой. Тело задрожало. Ноги снова стали ватными, и, боясь упасть, Адам двинулся к спальному месту. Черные мерцающие звёздочки появились, как только он сел на мягкий матрац. Давет ощутил рвотный позыв и уже схватил первый попавшийся горшок с цветами. Чувство оказалось ложным, но Адам продолжал сидеть в обнимку с цветком.

Новые приступы тошноты помешали ему услышать, как кто-то вошёл в палату. Плеча коснулась лёгкая женская рука. Адам медленно повернулся, отыскивая подходящую скорость поворота головы, с которой ему вновь не станет плохо.

Движение мужа было прерывистым. Голова тряслась отдельно от тела. Больничная рубашка полностью пропиталась холодным потом. Ева видела красные глаза и пелену из слёз. Она провела рукой по щеке Адама. Он отреагировал только спустя время.

Давет упал на колени, прижавшись ртом как можно ближе к горшку. Булькающие и рычащие звуки наполнили комнату. Адам давился слюной, пытаясь продышаться. То, что находилось в его желудке, жгло расцарапанное горло. После нескольких «подходов» очищения мужчине полегчало. Он откинул голову и положил её на кровать.

Розенфельд аккуратно вытерла рот Адама, подняла его на кровать и ушла, прихватив с собой потерпевшее растение. Давет всё это время смотрел на зеркало, в котором он увидел чудовище… себя. Почему с ним это произошло? Неужели в этом мог быть виноват инитиум? Если это так, то использовать его — опасно. Адам вдруг вспомнил, что до своего решения ввести инитиум, он разговаривал с Уоти. О чём?

Он не понимал, где реальность, а где бред, в котором обитал тот зверь с красными глазами. Могло быть и так, что всё, что связано с энергией и исследованиями — сон. А эта больничная палата — постоянное жилище Адама. Он — безнадёжно больной. Мужчина даже решил, что такое развитие событий лучше, чем…

«Мои люди конфискуют все ваши наработки», — прозвучал голос Габра, который вызвал новый приступ тошноты, — «То и значит, дорогая Лолита. Энергия Тайлера вышла из-под контроля».

Оракул мёртв.

Ева вернулась. Вместе с ней были родители Адама. И если присутствие одного он понимал, то что тут забыл второй? Отец Адама, несмотря на самоконтроль, увидев сына поменялся в лице: всегда прикрытые глаза округлились, уголки рта потянулись вниз, а гладкий лоб изуродовали три кривые складки. Ягве Давет громкими шагами, чуть шатаясь, подошёл к Адаму.

— Отец? — спросил Адам, и его глаз дёрнулся, — Ты же должен быть на работе.

— Какая работа, когда ты здесь, Адам? — строго произнёс мужчина, не прекращая морщиться.

— Как самочувствие? — перебила Эль Давет, проверяя энергию сына.

— Отвратительно.

По внешнему виду Адама можно было догадаться, что он ответит, поэтому все промолчали.

Ягве подвинул стул и сел, положив руки на колени. На его лице читалась неуверенность, которая была нехарактерна для него. Хоть Адам и был слаб, но заметил такую мелкую деталь. Это выражение уже появлялось на лице Ягве, когда он хотел извиниться. Но сейчас просить прощения было не за что.

— Закрой дверь, пожалуйста, — не смотря на Еву, сказал мужчина, а затем поднял свои голубые глаза на сына, — Скажи мне одну вещь, зачем ты сделал это?

Давет-младший услышал сказанное, только когда его мать прекратила обследование. После стресса организм чувствовал энергетическое вмешательство, и Адам понял, что это чувство не из приятных. Сразу появлялся шум в ушах и боль пронзала глаза. Но как только Эль Давет закончила, весь дискомфорт исчез.

— Я не хочу об этом сейчас разговаривать.

— Мне плевать, что ты хочешь, Адам, — грубо ответил Ягве, — Меня волнуют твои действия. Чего ты хотел добиться?

— Ты говоришь об этом так, будто знаешь, ЧТО я сделал, — Адам попытался сесть, но слабое тело не было способно удержать себя, — К чему эти вопросы?

Давета раздражало, когда отец начинал опросы. Ему стоило идти не в учителя, а в Судьи или в отделение предотвращения противозаконных действий (ОППД), где работала Лизи. Они бы там спелись.

Тон Давета-старшего убивал любое желание общаться с ним. Он обвинял собеседника в первые секунды, не давая возможности оправдаться. А что ещё хуже, невиновный чувствует себя виновным и порой может признаться в том, чего не совершал. Обычно подобные беседы заканчивались ссорами, где Адам не мог терпеть обвинений от собственного отца. С годами сын превзошёл отца, научившись уходить от разговора без последствий.

— Я хочу понять тебя, — ответил Ягве, — Насколько мне известно, эксперименты на себе не ставят.

— Плохо тебе известно, — огрызнулся Адам.

Мужчина, сидевший на стуле, промолчал. Злой взгляд сына обрубил желание допрашивать. Тогда он сказал в своё оправдание более мягким голосом:

— Я волнуюсь за тебя. Шутки с энергией опасны.

— Я знаю, — мужчина откинулся на спинку кровати, — Это было в порыве злости. Не больше.

— И этого оказалось достаточно, чтобы навредить не только себе.

— Что? Я кого-то…

— Ничего страшного не произошло, — вмешалась Ева.

— Но могло, — голос Ягве стал громче, — Я видел исходы, и повезло, что ты остался жив.

— Исходы? — повторил Адам, — Ты медитировал?

Видимо, был удивлён только он. Ева и Эль Давет стояли неподвижно, пока мужчина бегал глазами