— Можно я?

— Я не люблю, чтобы что-то пропадало.

— Хорошо. — Ее руки дрожали, когда она брала миску. Сосредоточившись, она наклонилась над миской, взяла стручок, осторожно оторвала кончики. Вероятно, оторвала сколько надо, потому что Энни ничего не сказала. Они упали ей на платье, она же начала ломать стручок.

— Эти стручки из магазина. У меня на огороде они куда лучше.

— Жаль, что я их не увижу. — Голос не выдал ее. Разве что чуть-чуть.

— Они вырастут задолго до того, как у Кэла начнется предсезонный сбор и вы оба уедете в Чикаго.

Джейн не могла произнести ни слова. Взяла второй стручок, ухватилась за кончик, оторвала.

Несколько минут она занималась стручками, а Энни следила за пташкой, перескакивающей с ветки на ветку растущей у дома магнолии. Но умиротворенность Энни и теплые солнечные лучи ничуть не успокаивали Джейн. Не помогала и фасоль.

Слеза скатилась с ресниц, проложила путь по щеке, шлепнулась на платье. Еще одна, вторая, третья. Целый ручеек. Она продолжала ломать стручки и отказалась от борьбы с горем.

Пташка улетела, Энни переключилась на белку. Одна из слезинок Джейн упала в миску с фасолью.

Энни начала что-то напевать себе под нос. Джейн покончила с последним стручком, уставилась в миску, дабы убедиться, что целых не осталось.

Энни сунула руку в карман старого фартука, достала розовую салфетку, протянула Джейн. Та вытерла глаза, щеки, обрела-таки голос.

— Я… мне будет т-так вас недоставать, Энни, но я этого больше не вынесу. Я должна уехать. О-он меня не любит.

Энни поджала губы.

— Калвин, он не знает, что чувствует.

— В его возрасте пора бы и знать. — Джейн сердито сморкнулась в салфетку.

— Не встречала второго такого мужчину, которому так не хочется взрослеть. Обычно с возрастом борются женщины.

— Я не могла не попрощаться. — Она приподнялась и едва не выронила миску.

— Сядь, а не то рассыплешь фасоль.

Джейн подчинилась. Энни с трудом встала со стула.

— Ты хорошая девочка, Джейни Боннер. А он скоро придет в чувство.

— Я так не думаю.

— Иногда жене требуется немного терпения.

— Боюсь, мое иссякло. — Новые слезы покатились по щекам. — Кроме того, жена я не настоящая.

— А вот это уже полная чушь.

Слов спорить у нее не нашлось, поэтому она просто обняла хрупкую старушку.

— Спасибо за все, Энни, но мне пора. — Еще раз прижав ее к себе, она направилась к дому.

И увидела Линн Боннер, стоящую на заднем крыльце.

— Ты оставляешь моего сына?

На лице спускающейся с крыльца Линн отражались злость и недоумение. Сердце Джейн упало. Почему она задержалась так надолго? Почему просто не попрощалась с Энни и не уехала? Она быстро отвернулась и рукой вытерла мокрые щеки.

Паузу заполнила Энни:

— На обед у нас будет фасоль, Эмбер Линн, и я потушу ее со свиным жиром, нравится тебе это или нет.

Повернувшись, Джейн вновь постаралась войти в роль высокомерной невестки, какой привыкла видеть ее Линн.

— Вам надо только радоваться, — удалось выдавить ей из себя. — Я была ужасной женой.

Но эти лживые слова едва не вызвали новый водопад слез. Она была ему лучшей женой, черт бы его побрал! И лучшей жены, чем она, ему никогда не найти! Джейн вновь отвернулась.

— Неужели? — В голосе Линн звучала неподдельная тревога.

Джейн поняла, что разрыдается, если немедленно не покинет этот дом.

— Мне надо успеть на самолет. Будет лучше, если вы поговорите с Кэлом. Он все вам объяснит.

Она двинулась к углу, но не сделала и двух шагов, как ее остановил изумленный вскрик Линн:

— Господи, да ты же беременна!

Она посмотрела на Линн и увидела, что та уставилась на ее живот. Автоматически опустила глаза и только тут заметила, что подсознательно прикрыла живот рукой. Материя натянулась, и тайное стало явным. Руку Джейн убрала, но это уже ничего не меняло.

Линн изумленно воззрилась на нее:

— Ребенок Кэла?

— Эмбер Линн Глайд! — одернула ее Энни. — Что ты несешь?

Но Линн нисколько не смутилась.

— Откуда мне знать, его это ребенок или нет, если я ничего не понимаю в их отношениях? Я понятия не имею, что они друг в друге нашли и как познакомились. Я даже не знаю, почему она плачет. — Тут голос у Линн дрогнул. — Должно быть, произошло что-то серьезное.

Страдание, которое Джейн увидела в глазах Линн, стало последней каплей. Она поняла, что должна сказать ей правду. Разумеется, защищая родителей, Кэл руководствовался благими намерениями, но итог получился плачевный. За последние четыре месяца она четко уяснила, что обман к добру не приводит.

— Ребенок Кэла, — ровным голосом ответила она. — И мне очень жаль, что вы узнали об этом только сейчас.

— Но он никогда… — В голосе Линн слышалась обида. — Он ничего не говорил. Почему он не сказал мне?

— Потому что старался защитить меня.

— От кого?

— От вас и доктора Боннера. Кэл не хотел, чтобы вы знали о том, что я ему сделала.

— Рассказывай! — Ярость исказила лицо Линн. Джейн видела перед собой львицу, детенышу которой грозила опасность. Пусть детеныш этот — царь джунглей. — Рассказывай все!

Энни взяла миску с наломанными стручками.

— Я иду в дом и приготовлю фасоль, как мне нравится. Джейни Боннер, ты останешься здесь, пока не уладишь этот вопрос с Эмбер Линн, слышишь меня? — И старуха поплелась к заднему крыльцу.

Йоги отказывались служить Джейн, и она плюхнулась на парусиновый стул. Линн взяла второй стул, села напротив Джейн. Джейн вспомнилась молоденькая девушка, которая до двух часов ночи пекла пирожки, чтобы кормить мужа и ребенка. Это дорогое желтое платье и броские янтарные серьги не могли скрыть главного: эта женщина знала, как постоять за себя.

Джейн положила руки на колени, переплела пальцы.

— Кэл не хотел причинять вам и своему отцу лишнюю боль. Вы столько пережили в прошлом году. Он думал… — Она опустила глаза. — Чистая правда состоит в том, что я отчаянно хотела ребенка и обманом добилась, чтобы он переспал со мной.

— Добилась чего?

Джейн заставила себя вскинуть голову.

— Я поступила плохо. Нечестно. Я не собиралась говорить ему.

— Но он узнал. Джейн кивнула.

Губы Линн превратились в узкую полоску.

— Кто принимал решение о браке?