— Летний фейри есть Летний фейри, независимо от их принадлежности.

— Я могу сказать, что ты подменыш. Я не знаю, насколько ты новенькая, но не верь всему, что тебе говорят фейри врат, — сказала Габби ершисто.

Прежде чем я успела спросить что-нибудь ещё, нас прервал другой страдальческий звук от Алана. Я снова повернулась к нему.

— Алан, ты меня слышишь?

— Тея? — он застонал и попытался сесть. — Святое дерьмо, что со мной не так? Я чувствую себя так, словно у меня грипп, только хуже. Намного хуже.

— У тебя на ноге железное кольцо, тебя от него тошнит, — сказала Габби

— Думаю, я смогу это исправить.

Я протянула руку сквозь прутья, стараясь, чтобы Алан не дотрагивался до железа больше, чем необходимо.

— Ты можешь взять меня за руку?

— Что ты имеешь в виду, ты можешь это исправить? — зарычал Киган.

— Ну же, ещё немного.

Я проигнорировала Кигана, сосредоточившись на Алане, когда наши кончики пальцев соприкоснулись.

— Есть какое-то изменение? — спросила я, пытаясь передать ему своё исцеление.

— Может быть, немного, — его голос всё ещё звучал очень дискомфортно.

— Ты можешь подвинуться ко мне поближе?

— Эй! — крикнул Киган. — Что, чёрт возьми, ты имеешь в виду, что можешь помочь с его болезнью?

— Я могу исцелить его, ясно? — огрызнулась я. — Что-то, из-за чего меня, вероятно, убьют в один прекрасный день, и я громко кричу об этом для тебя. Поздравляю, придурок.

Он выругался. Несколько других начали роптать.

— Это хорошо, — пропищала Габби. — Тея, как только ты исцелишь своего друга, как ты думаешь, сможешь ли ты исцелить другого?

— Я могу попробовать, но я хочу взамен несколько чертовых ответов, без всякой чуши.

Алан, казалось, почувствовал себя лучше.

— Ты можешь подойти поближе, не касаясь прутьев? — спросила я.

— Да, подожди.

Он медленно потащил своё тело по полу.

Только когда мы оказались лицом к лицу, всего в паре сантиметров от железных прутьев, он остановился.

— Похоже, мне нужно… поцеловать тебя, — прошептала я, благодарная, что тёмная комната скроет мой румянец.

— Что? — спросила Габби.

— Да, это самый сильный способ провести исцеление. Так я, э-э… разбудила Алана ранее.

К чести Алана, он просто наклонился вперёд и закрыл глаза, хотя я чувствовала его дискомфорт.

Я прижалась лицом к прутьям, насколько это было возможно, наклонившись под странным углом благодаря моим рожкам. Едва почувствовав покалывание от прикосновения железа, я прижалась губами к его губам и вложила в поцелуй свою силу.

Я отстранилась, и Алан откинулся назад.

— Срань господня, так лучше, — сказал он.

— Ты, правда, сделала это, — выдохнула Габби.

— Да, действительно, забавный трюк для вечеринки. А теперь скажи мне, что ты имел в виду, когда сказал, что Кэролайн теперь имеет ясность и всё такое.

— Ладно, хорошо, — сказал Киган. Он наклонился вперёд, всё ещё держась за живот. — Прежде всего, ты одна из четырёх, не так ли?

По комнате прокатился шепот.

— Ты подразумеваешь моё целительство? — тихо спросила я.

— Да. Девин тебе ничего не сказал?

— Он в это не верит.

— Это невозможно, — сказала Габби. — Единственная причина, по которой придворные фейри не пускают нас, заключается в том, что им не нужно делиться силой и это включает четверых.

— Я не знаю, о чём ты говоришь. Придворные фейри никого не держат; они защищаются от диких фейри, потому что вы нападаете на них, как только увидите, верно?

Тишина в комнате становилась всё более неловкой.

— Она не знает, — сказал Киган. — Чёрт, эта сучка держит дары врат в секрете, не так ли?

— О чём ты?

— Всегда предполагалось, что есть четыре фейри, подобных тебе, с улучшенными способностями, превосходящими наши собственные.

— В чём смысл этих четырех? — спросила я.

— Трудно сказать, что означали врата для этой четверки. Скорее всего, это ещё одна мера для поддержания баланса, — объяснила Габби.

— Однако с властью приходит ревность.

— Да, я так и предполагал, — Алан заёрзал рядом со мной.

Я протянула руку через решетку, чтобы взять его за руку. Может быть, я смогла бы предотвратить возвращение железной болезни.

— Силы четвёрки желанны, но не более чем у гниющей, — добавил Киган. — Она способна скрывать подробности твоего существования от придворных фейри, потому что она самая старейшая здесь, и это добавляет ей силы.

Я оглядела помещение.

— Никто из вас не из города?

Все до единого покачали головами.

— Любой, кто знает её правду, изгой. Преследуется. Убит или использован для других целей, — печально сказала Габби.

— Она убедила нынешний Двор, что вы враги, — сказала я. — Вы никогда ими не были, не так ли?

— Как ты думаешь, почему это единственные врата в мире, вокруг которых живут дикие фейри нашего вида? — с горечью спросил Киган. — Мы принадлежим этому месту, мы привязаны к нему. Никакие другие врата не ощущались бы правильно и не приняли бы нас. Мы держимся так близко, как только можем, стараясь при этом не быть убитыми ею.

— Если я часть четверки, как Кэролайн с её гламурно-истинным видением, то двое других где-то рядом?

— Подожди, у Кэролайн есть гламур видения? — спросила Габби.

— Да, её видения. Ну, видеть сквозь гламур, видеть узы, — я колебалась. — Ты ведь знал, верно?

— Она права, — выплюнул Киган. — У Кэролайн что-то есть, и это её убьёт.

— Она не единственная в опасности, — проворчал Алан. — Мы сейчас в подземелье.

— Я знал, что она была больна и была изгнана из города, но я ни черта не знал о её ясновидении до недавнего времени, — прорычал Киган. — Вот почему гниющая так чертовски сильно хочет её.

— Потому что она одна из четырёх? — спросил Алан.

— Подожди, ты же не думаешь… — выдохнула Габби. — Киган! Это прямо как в Дублине!

— Чёрт, ты права, — он застонал. — Некоторые врата могут забрать свои дары, если ими злоупотребляют. Могу поспорить на что угодно, что гниющая теряет силу, когда Кэролайн её обретает.

— Чёрт, это значит, что гниющая обладала силой гламура до Кэролайн. На протяжении веков и с тех пор давно забыта, я уверена, — сказала Габби.

— Когда Кэролайн изменилась, — сказал Алан, — Артемис начала терять хватку, не так ли?

Комната шикнула на него при имени Артемис.

— Да, это должно быть причиной того, что её власть уменьшилась в последние десятилетия, — сказал Киган. — Она цепляется за это, даже зная, что это достанется Кэролайн. Вот хитрая сучка.

— Итак, гниющая хочет убрать её со сцены, — медленно произнесла я.

— Но остальные из четверки…

— Она хочет прикарманить их, — закончил Киган. — Каждый раз, когда кто-то рождается или меняется, она либо контролирует их, либо убивает. Десятилетия спустя рождается другая, и она делает это