ТАЛИЯ

Мальволия не стала заколдовывать меня на ночь. Вместо этого она заколдовала все запоры на окнах и на двери. Любая моя попытка сбежать сразу же стала бы ей известна. У семьи Джека есть нечто похожее. У них это называется «системой безопасности».

Утром я продолжила шитье. Я мыслила растянуть его на несколько дней. Но корсаж платья был почти готов. Оставалось лишь прорезать петли для пуговиц. Юбка много времени не займет. Я надеялась, что все-таки доживу до завтрашнего утра.

Я прекратила работу, чтобы полюбоваться творением своих рук.

— Нечего прохлаждаться, — подстегнула меня Малволия.

Сегодня она была в особенно дурном настроении.

— Прости... Оно такое... красивое.

Мне нужно снова попытаться вызвать Мальволию на разговор. Это единственный шанс спастись.

— Ты так добра ко мне. Если ты отпустишь меня, я поговорю о тебе с отцом. Я сумею его убедить... извиниться перед тобой за то, что тогда не пригласил тебя на празднество по случаю моего крещения.

— Твоего крещения? — насмешливо переспросила ведьма. — Думаешь, все дело в этом?

— Мне так говорили с детства, а ты не захотела рассказывать. Разве дело в другом?

Я вывела маленький стежок и остановилась, ожидая ее ответа.

— Да, дело в другом.

Мальволия оглядела мои стежки. Я думала, она заставит меня поторапливаться, но вместо этого ведьма сказала:

— На твоем месте я бы так не цеплялась за жизнь. Твой отец очень сердит на тебя за все, что ты сделала. Ты разрушила его королевство. Когда-то он был королем пусть маленькой, но самостоятельной державы. А теперь он кто? Что касается твоих возможностей выйти замуж — они тоже утрачены. Все твои возможные женихи давным-давно мертвы. Так ради чего тебе жить?

Если мне не для чего жить, тогда жизнь стала бы для меня куда более худшим наказанием, чем смерть. По логике, которой меня тоже учили, это так. Однако я не стала говорить ведьме о логике. Я ей сказала другое:

— Я люблю одного человека.

— Быть того не может, — усмехнулась ведьма, наклоняясь ко мне. — И кого же?

— Его зовут Джек, — сказала я, откладывая в сторону шитье. — Он — тот самый парень, что разбудил меня.

— А-а! Простолюдин, устроивший тебе ложно обставленное пробуждение. Он не был твоей настоящей любовью. Просто некий парень, наткнувшийся на тебя. Ты ему понравилась, вот он и решил тебя поцеловать.

— Поначалу так оно и было. Но за эти дни мы поняли, что любим друг друга. Он был добр ко мне. Он обо мне заботился.

Мальволия не пыталась меня остановить, и я рассказала ей про Джека: про наш побег, про полет на самолете, про вечеринку, его родителей и, наконец, про то мгновение, когда он признался мне в любви.

— Ты и сама там была, — напомнила я ведьме. — Во всяком случае, мне показалось, что внутри водяной лилии я видела твое лицо.

— Да, принцесса. Я там была. Значит, ты говоришь, что любишь этого парня?

— Люблю. Поначалу, когда он меня разбудил, я его совсем не любила. Но когда узнала получше, увидела, как он добр ко мне... и не потому, что я принцесса. Просто он полюбил меня. И я полюбила его.

Мальволия задумалась.

— Забавно. Как, говоришь, этого парня звать?

— Джек, — ответила я и всхлипнула.

Мною владела не только грусть разлуки. Я готова была расплакаться совсем по другой причине.

— Он заботился обо мне. Если я умру, боюсь, это разрушит и его жизнь. В чем-то он — совсем мальчишка.

— И он тебя тоже любит?

Я кивнула. В черных глазах Мальволии что-то мелькнуло. Что-то человеческое, чего я не видела прежде.

— Сколько времени мы с тобой проболтали, — вдруг спохватилась она. — Давай, работай.

Я шила медленно, любуясь каждым стежком. Потом я снова спросила ее:

— И все-таки, Мальволия, скажи: почему ты так ненавидишь моего отца? Ты вознамерилась меня убить. Так хотя бы объясни, за что.

— Не так надо спрашивать, — сказала Мальволия, махнув мне, чтобы я продолжала шить. — Ты лучше спроси, почему он так ненавидит меня? Вся вражда началась не с меня, а с него.

— Хорошо. Тогда расскажи мне об этом. Мои родители держали меня в неведении. Наверное, им было что от меня скрывать.

— Да, принцесса. Ты очень многого не знала.

В хижине стало тихо. Долгое время единственным звуком оставалось легкое поскрипывание шелковой нити, трущейся о мои панталоны для сна. Я терпеливо ждала. Наконец Мальволия нарушила молчание.

— А знаешь ли ты, что до тебя у твоих родителей уже был ребенок?

— Это ложь! — закричала я.

Конечно, ложь! Мальволия решила восстановить меня против моих же родителей. Разве мне не говорили постоянно, что я — единственный и долгожданный ребенок? Что они так давно мечтали о нем и молились? Я знала, что послана отцу и матери в ответ на их горячие молитвы.

— Вижу, они и впрямь многое от тебя утаивали. Так знай: за два года до твоего рождения у твоих родителей был сын. Его звали Джордж.

Мальчик, названный в честь моего деда Джорджа. Представляю, как отец был бы счастлив иметь наследника. Но я до сих пор не верила словам Мальволии.

— Меня взяли в замок швеей, как и многих фей королевства.

Я знала, что Мальволия — ведьма, а совсем не фея, но предпочла промолчать. Я отложила работу и приготовилась слушать ее рассказ.

— Как и по случаю твоего рождения, по случаю рождения Джорджа твои родители задумали устроить грандиозное торжество. Я считалась самой лучшей швеей во всем королевстве. Мне поручили сшить для твоего брата крестильную рубашку, а еще платье для твоей матери.

Я затаила дыхание.

— На шитье рубашки для малыша ушло немало недель. Достаточно сказать, что материал привезли из Египта. Длиной она была три фута. Верхнюю часть украшали складки и вышивка, а нижнюю предстояло расшить сотнями маленьких жемчужин.

Глаза старухи подернулись туманом воспоминаний.

— Накануне торжества я пришла в детскую, чтобы примерить рубашку на младенца. При нем находилась госпожа Брук, а сам он спал. Он выглядел таким спокойным. Лежал себе на животике, засунув пальчик в рот. Госпожа Брук спросила, не послежу ли я за ним, пока она сходит проверить воду для его купания. Тогда она была довольно молодой и глупой. Подозреваю, ей хотелось полюбезничать с кем-то из придворных, а купание было лишь предлогом. Тем не менее я согласилась. Она ушла, а я осталась с младенцем.

Я невольно улыбнулась, представив властную госпожу Брук глупой молодой фрейлиной. Мальволия не заметила моей улыбки — настолько она была погружена в свои воспоминания.