— Как это понимать? — звенящим от обиды голосом вопросил Караваев. — Это шутка?

— Это моя подружка, — хмуро улыбнувшись, сообщил Март — представлять стороны нужным не счел. — Большая любительница острых ощущений. Да ты не волнуйся — все будет хорошо. Я тебе обещаю…

— Я, наверно, никуда не поеду, — со слезами в голосе заявил Караваев на очередном светофоре, полюбовавшись на притормозивший справа красавец «Мерседес», величаво отражающий лакированным боком убогий силуэт грязной «восьмерки». — Завтра вся братва будет животики надрывать…

— А ты — не братва, — серьезно сказал Март. — Мне кажется, тебе их мнение должно быть глубоко безразлично. И потом — я тебе обещаю, что смеяться никто не будет. Ты мне верь, я тебя еще ни разу не обманул…

На семнадцатом километре Дмитровского шоссе было ветрено, снежно и неуютно. Метрах в пятистах от автострады, посреди частично загубленной еловой рощи торчал обелиск эпохе социалистического строительного энтузиазма — обескрышенный железобетонный остов какого-то цеха, приправленный со стороны шоссе двумя широченными пологими пандусами. Перед пандусами располагалась обширная бетонированная площадка, сплошь покрытая наледью и лишь кое-где припорошенная снежком — хронический ветер, невозбранно свирепствующий с этой стороны, не давал образоваться сугробам.

— Раньше прикатили, — нервно заметил Караваев, посмотрев на часы. — Еще пять минут. Проезжай — покатаемся по краешку, пока ровно десять не стукнет. Надо обязательно — секунда в секунду. Если раньше приехал — лицо потерял.

— Я их стрелочные понятия вот где видал, — Март, не смущаясь дамы, исчерпывающе похлопал себя по гульфику и остановил машину примерно по центру площадки, метрах в тридцати от пандусов. — Не переживай, Саша, — все образуется…

За полминуты до десяти на дорожку, ведущую от автострады к разворованному цеху, свернули два джипа «Чероки». Влетели на площадку, красиво развернулись и симметрично заехали задницами на пандусы. Встали. Одновременно распахнулись восемь дверей, на свет божий вышагнули разом семеро крепких бритых парней в кожаных куртках и шустро распределились между пандусами в шеренгу. Спустя пять секунд к ним присоединились еще трое: высокий рябоватый здоровяк в кашемировом пальто и к нему в комплекте парочка аналогичного телосложения, в длинных кожаных плащах, полы которых на уровне коленей красноречиво оттопыривались. Точнее, не присоединились, а просто сошли по пандусу на площадку и встали перед шеренгой. Караваевский «Ориент» показывал ровно десять.

— О! Красавцы! — оценил Март. — Как в кино. Репетировали, наверно, неделю. Ну что — получилось, получилось. Я впечатлен.

— Пошли, — сквозь зубы процедил Караваев, приглаживая прическу и выходя из салона. — Черт! Шапку оставь!

Это он так шикнул на нескладного рыжего. Действительно, противная сторона, все, как один, были без головных уборов: беспардонный ветер лупил по бритым квадратным черепам пригоршнями колючих снежинок — и это было очень мужественно и романтично. А тут — в драном пыжике…

— Господи, боже мой! — тихо простонал Караваев, в нерешительности останавливаясь перед грязным капотом «восьмерки» — мало того, что нескладный рыжий не оставил свою дурацкую шапку, так еще и девица за ними увязалась! Кокетливо поправила прическу, запахнула полы норковой шубки, обхватила плечики руками — готова!

— Пусть ножки поразомнет, — Март деликатно, но ощутимо пихнул друга в спину и повлек его к пандусам. — Нам от этого хуже не станет — я тебе обещаю. Рябой — это который в пальто?

— Не пихайся, солидность соблюдай! — скривив рот, прошипел Саша — а сам уже топал вовсю, в самом деле, не артачиться же на виду у братвы! — Молчи, не говори ни слова — я сам!

— Хорошо, хорошо — ты не волнуйся, — шепотом успокоил Март. — Так что, который в пальто — Рябой?

— Да, да! — процедил Саша. — И заткнись, в конце концов, — они уже идут…

Действительно, Рябой, полюбовавшись на недотепистую процессию, пожал плечами и двинулся навстречу. Двое молодцев в кожаных плащах шли справа и слева от старшого, придерживая каждый правую полу плаща и демонстрируя готовность в любую секунду защитить своего предводителя от всего подряд. Торжественность момента несколько портили глумливые ухмылки на мордах бритоголовых в шеренге у джипов да откровенные жесты, характерные для спешащего лыжника, что непроизвольно прорезались у крайнего справа в шеренге, видимо, пояснявшего остальным «браткам», как следует поступить с прикатившей на «стрелку» дамочкой.

Поравнялись примерно на середине незримой линии между непритязательной «восьмеркой» и оджипованными пандусами — Рябой с хлопцами сноровисто подобрали темп сближения, не надеясь уже на прибабахнутую противную сторону, грубо попиравшую все стрелочные атрибуты.

— Это че — щас тема такая пошла? — хрипловато спросил Рябой, кивнув за спину Караваева с Мартом. — Или ты мне шмару на расчет приволок?

Караваев, разинувший было рот, чтобы произнести подсказанную ему трижды сидевшим грузчиком дядей Васей форму приветствия: «Ты звал, я пришел. Что имеешь сказать?», оглянулся назад и беспомощно поник. Лоховатый Рекс, пренебрегая условиями обстановки, работал джентльменом — аккуратно вел под ручку дамочку, которая поминутно разъезжалась высокими каблучками на заледеневшей площадке.

— Это подружка моя, — не спросив разрешения, охотно пояснил Март. — Большая любительница острых ощущений. Просила без нее не начинать.

— Это чей пацан? — Рябой скривил и без того страховидную физиономию, ловко сплюнул под ноги Караваеву и ткнул пальцем в сторону Марта. — Я не понял — че он тут варежку расстегнул?!

— Это… Гх-кх-кх… — опять разинувший было рот Караваев поперхнулся: в горле пересохло от волнения. Свирепая физиономия Рябого внушала страх и желание немедля драпать отсюда, пока не началось. Зря приехали! Надо было сказать пацанам Рябого, когда приходили забивать «стрелку», что согласен на любые условия. Какое там, в задницу, «афганское» братство! Какой там тесть! Такому отморозку надо платить сразу, чтобы не раздражать, чтобы не было поводов для агрессии…

— Все — можно, — ворвался в неприлично затянувшуюся паузу Рекс, с грехом пополам дотащивший до Караваева дивчину.

— Понял, — флегматично буркнул стоявший слева от Саши Март, делая длинный шаг вперед вправо, выдергивая странно удлинившиеся руки из боковых карманов «косухи» и разводя их в стороны.

— Пу-пук! — пистолеты в руках Марта, почти упершись глушителями в бритые черепа застывших по обе стороны от Рябого «братков», дернулись дуплетом, изрыгнув по клочку пламени.

— Падай, — тихо шепотнул в затылок Караваеву Рекс, неожиданно подбивая его под коленки.

— Ax! — только и успел выдохнуть Саша, больно стукаясь коленями о бетон и завороженно глядя на телохранителей Рябого, которые, не успев шевельнуть пальцем, стали несимметрично заваливаться крест-накрест, выдав затылками по тугому фонтанчику кровавой кашицы.

Последующие восемь секунд для Караваева каким-то чудесным образом резиново растянулись в вечность. Звуки упали на три тона, запахи стали практически осязаемыми, тягучими и неестественными — словно провалился негаданно в иное измерение, в которое извне, из обычного мира, транслировали некоторые фрагменты кошмарной реальности: