А. Проханов: — Мне, конечно, путинская понравилась.

М. Королёва: — Я не сомневалась.

А. Проханов: — Это был державный властелин. Он мчался по улицам и даже, по-моему, промчался под Триумфальной аркой, он даже не объезжал ее. У всех народов, у всех лидеров есть свои традиции, свои формы. Ну, что же нам всем, как Обама действовать? Тогда, может быть, и Путин должен был в черный цвет покраситься и приехать на площадь, набитую «Другой Россией»? Нет. Он сделал так, как приличествует ему. Так он решил.

Кстати, в это время… Только что прошла эта буза на Болотной площади, только что было кровопролитие там, были беспорядки. Федеральная служба охраны могла сообщить ему, что готовится покушение, например.

Кстати, такие покушения готовятся, вы же знаете. И в Одессе все. Поэтому это удачный повод. Инаугурация, кортеж, проспект Кутузовский, гранатометчик, снайпер на крыше. Я думаю, он правильно сделал, что…

М. Королёва: — А вы не завидовали простому американцу, который мог спокойно выйти в день инаугурации своего президента на улицы Вашингтона и просто наблюдать, и вместе с остальными, не знаю там, петь, плясать и радоваться?

А. Проханов: — Знаете, я вообще среднему американцу не завидую. Это одна из самых несчастных наций на Земле. Бедные американцы.

А потом чего мне завидовать-то? Я был приглашен на инаугурацию, я пришел в Георгиевский зал, я посмотрел, потолкался среди милых мне министров, чиновников, богословов. Я не в претензии.

М. Королёва: — Ну, так же, как к советской власти и ее очередям, в которых вы не стояли.

А. Проханов: — Нет-нет, я знаю, что советская власть — это сплошные очереди. Я стоял один раз в очереди при советской власти.

М. Королёва: — Вспомнили, все-таки?

А. Проханов: — Да. Просто когда мне вручали орден, там было много орденоносцев, и я встал в очередь. Мне девятому дали, по-моему.

М. Королёва: — Ну что ж. Журналист Александр Проханов, который практически никогда не стоял в очередях, и я, Марина Королёва…

А. Проханов: Которая родилась в очереди… Она была 679-й за хлебом.

23.01.2013

М. Королёва: — Александр Андреевич, а когда вы в последний раз встречались с Борисом Березовским, которого не стало 23 марта? Вот вас здесь об этом слушатели спрашивают.

А. Проханов: — Вы считаете, я скажу, что я с ним встречался в день его смерти? Нет, вы не дождетесь. Я с ним встречался… Когда же я с ним встречался? Наверное, это был какой-нибудь 2003-й, может быть, год. 2003-й год, когда я ездил к нему брать у него интервью, и делал я это с некоторой даже загадочной для меня самого регулярностью. Я трижды брал у него интервью в Лондоне.

М. Королёва: — И цель была только в том, чтобы взять интервью у Бориса Березовского?

А. Проханов: — Финансовых интересов не было. Белковский — фантазер большой.

М. Королёва: — Нет, тут не только Белковский. Опять-таки наши слушатели спрашивают. Есть информация, что он спонсировал вашу газету. Так ли это?

А. Проханов: — Если мне укажут источники информации, и вы припрете меня к стенке, я, конечно, признаюсь, что, действительно, и я сам, и моя обувь, и мое искусственное сердце…

М. Королёва: — Ну, то есть этого не было, финансовых интересов у вас не было.

А. Проханов: — Я думаю, что… Об этом просто не хочется говорить, потому что… Березовский — гораздо более сложная фигура, чем финансист газеты «Завтра».

Он был героем нескольких моих романов в каждом своем воплощении, амплуа. И он был для меня очень интересен и важен, потому что Березовский, по существу, — это динамика политического, исторического процесса в России, может быть, последних 15 лет. Березовский был человеком, который ринулся в пустоту, которая разверзлась после уничтожения государства. А государство после 1991 года было уничтожено. А те остатки, жалкие остатки, которые существовали у нас, объявили о самоликвидации, потому что 90-е годы — это было время, когда государство устранялось. Оно заявило, что оно уходит из экономики, из культуры, из политики, по существу, из внешней даже политики. И оно ушло. И разверзлась пустота. И в эту пустоту…

М. Королёва: — И все это заполнил Березовский?

А. Проханов: — И в эту пустоту пришел Березовский, один или коллективный Березовский. И в этой пустоте он стал государством. Он завоевал, он захватил мощнейшие средства информации, газеты и Первый канал. Это инструмент власти. Он был к тому времени богатым и резко увеличил свое богатство, и финансы были его инструментарием. Он занимал очень важные посты. Сначала это были неформальные посты, а потом и формальные посты, властные посты. Это дало ему колоссальную власть. Плюс его ум, его потрясающая кибернетическая способность манипулировать процессами, людьми, вот этот огромный театр политический.

М. Королёва: — Александр Андреевич, вы говорите о нем прямо-таки с восхищением. Я просто хочу понять, вы всегда так думали о нем?

А. Проханов: — Я говорю о нем как о человеке, который настолько меня увлек, что я поместил его в свои романы, в которых я описывал русский ад.

М. Королёва: — Но подождите: ваше отношение к нему на протяжении всего этого времени менялось же, наверняка? В 90-е годы вы также к нему относились? Или вы стали так думать, когда вы встретились с ним уже потом, в Лондоне?

А. Проханов: — Нет, я стал думать о нем так, когда он вышел из поля моего зрения. У меня было время продумать его, понять его, как мне кажется. У меня было время вспомнить, что он мне говорил о себе. И для меня ясно, что у Березовского было, по крайней мере, три периода его существования. У него был период, когда он был таким российским Бироном, назначавшим и смещавшим министров, крутившим политические дела, устраивавшим огромные аферы во внешней и внутренней политике. Это был Бирон, это была часть его торжества. Он выбрал президентом Путина. Он…

М. Королёва: — То есть это вы подтверждаете?

А. Проханов: — Ну, он признавался мне, что много раз ходил и уговаривал Владимира Владимировича стать президентом, а тот отказывался, и, по существу, он и другая группа людей выбрали именно…

М. Королёва: — То есть, все-таки, не народ выбрал, а Березовский?