Шаг.

И подобие одного человека склоняется над подобием другого, который тоже меняется, стремительно, необратимо.

Уродливо.

Его плоть оплывает, и я знаю, что Меченому больно. До меня доносится эхо этой боли, доставляющей демону странное удовольствие. Им он тоже делится.

А меня мутит.

Надо сосредоточиться.

Надо что-то сделать… упокоить крыс, которые, сожрав третьего, так и оставшегося для меня невидимым, не спешили убраться из подвала.

И правильно.

Крыс надо уничтожить. Что-то подсказывало, что город не обрадуется появлению стаи крыс-людоедов.

Демон удивился.

Не обрадуется. Точно. А… остальные… Краш рывком вытащил нож. Осклабился. Куски капусты вываливались изо рта. Впрочем, это не помешало ему перерезать горло напарнику. А затем и себе. Одно верное жесткое движение и, показалось, в какой-то момент тьма даже отступила, словно пораженная этой решимостью.

Показалось.

Конечно.

На пол полилась не кровь, но зеленоватая мутная жижа, которая впитывалась в землю.

…засыпать песком.

И жрецов пригласить. С дюжину…

Существо на полу замерло, а я все-таки сумела создать простенькое заклятье тлена, которое опустилось на груду изуродованной плоти. Я видела кости, видела мясо, комки волос и зубы, что проступили через шматки кожи. То, что лежало на полу, и близко не походило на человека. И мне случалось видеть подобное прежде.

Мертвый пузырь.

Нежить имеет свойство плодиться, но иначе, чем люди.

Гнездо упыря. Первая стадия, когда кожа мертвеца выступает собственно мешком, в котором мышцы и иные мягкие ткани меняются, облепляя кости. Это похоже на преобразование гусеницы в бабочку, когда от исходного организма остается…

…ничего не остается.

И не буду думать, что бы выродилось из Меченого. Я просто превращаю плоть в пепел, который поднимается на несуществующем ветру и кружит, кружит метелью.

Второе облако достается Крашу.

…а вот он менялся иначе.

И я со странной отстраненностью отмечала эти перемены.

Кости не затронуты.

Мышцы уплотнились, но это лишь начальная стадия. Есть некоторое типичное для свежеобращенных ссыхание сухожилий, из-за которого поза меняется, появляется характерная запрокинутость головы и эта вот вывернутость передних конечностей.

Горб на позвоночнике.

Шея, которая почти утоплена в плечах. А главное, взгляд. Голодный такой взгляд…

…они не сразу себя осознают.

Так пишут в учебниках.

…они могут довольно долго просто обретаться на кладбищах, питаясь мертвой плотью, да и живой не побрезгуют, хотя многие отмечали нехарактерную для нежити трусоватость. Кто-то даже робко заявил об остаточном инстинкте самосохранения.

Лич оскалился.

И преобразованная тьмой сила его заклубилась.

– Конечно, – мое заклятье сползло с него, напоминая, что твари эти в принципе для магии почти не уязвимы. – Ты можешь натравить его на меня…

Демон слушал.

И думал.

Он и вправду не отказался бы посмотреть, как лич меня сожрет. Кровь, кишки… нет, если подумать, все лучше, чем бочка с капустой, но… неэстетично.

– А дальше-то что? – я сплела хлыст тьмы. Если снять личу голову… молодому личу, который не сполна осознает, что с ним произошло.

Да и вообще…

…твари эти были разумны.

По-своему.

– Прикажешь ему забрать коробку?

Согласие.

– А потом? Куда он с ней денется? Да его первый же патруль положит. Положит, положит, он ведь молодой… он не умеет… ничего почти, разве что зубы скалить.

Интереснее всего, что зубы у тварей менялись также легко, как и кожа, которая стала бледновата и ноздревата, и с виду тонка. Пальцем ткни, и провалится. Правда, пальцем тыкать в личей, даже молодых, затея так себе…

Чужая воля навалилась.

Холодная.

Осклизлая.

Я стиснула зубы. Нет уж, я не собираюсь разгуливать по городу с личем под руку. Все равно видно, что тварь… и вообще, лучше честно помереть в бою, чем… будто червяк в голову пробраться пытается. И от одного его прикосновения меня передергивает.

…про личей информации мало. Оно и понятно, несмотря на разумность, твари они до крайности необщительные. Вот и приходится… все соглашаются с одним: наличие силы – обязательное условие для перерождения мертвеца в лича.

Обязательное, но не единственное, иначе и вправду одаренных было бы проще сжигать.

…а личей мало.

…очень мало.

…полагаю, немногие переживают тот период, когда они почти не отличны от упыря. А сила… сила помогает, но она же и выдает.

– Он… даже если вынесет твою руку за город, дальше что? Мой папочка, полагаю, выследит… он толковый… он бы этой троицей не ограничился. Стало быть, есть и наблюдатели. В дом не полезут, а вот за ним, если высунется, проследят.

Из носа потекло.

Кровь?

Кровь. Чему удивляться.

– Скажи… пусть прекратит. И отойдет. И… – я не без труда подняла руку, и лич заурчал, предупреждая. – Да не буду я тебя трогать, просто отойди. Иди вон, капустки поешь… даже если вам от отца удаться, хотя он на редкость ловкий засранец… то потом как? Будешь искать кого-то, кто проведет обряд? Я ведь помню, мертвые не могут открыть границу.

…сила изменялась, но отнюдь не так радикально. Но лич с ментальным даром… будет упыриц очаровывать, да…

– Искать кого-то? Верю, ты найдешь… но… в конечном итоге… к чему эти сложности?

Лич, как ни странно, отошел.

К бочке с капустой.

Потоптался.

Содрал ботинки, пошевелил удлинившимися пальцами, из которых проступили личинки когтей, и ловко, одним движением, взлетел на эту самую бочку.

Я закрыла глаза.

Спокойно, Юся. Нервы… нервы потом подлечишь.

– Если тебе нужен охранник…

Ноги коснулось что-то мягкое.

Крыса.

Две крысы.

Двадцать две… или того больше. Они собрались кольцом. Сели на тощие зады, сложили лапки на груди и уставились на меня темными бусинками глаз. Ага… благодарная аудитория готова внимать. Еще немного и засмущаюсь.

– …пусть остается. Сидит в подвале… бочка большая, капусты на недельку хватит. А мы с тобой договоримся, да? Я прикину, где лучше провести обряд. И клятву дам. Тебе нужна рука, а мне спокойная жизнь.