Виктор запустил руку в жесткую прохладу кусочков металла. Один за другим он принялся терпеливо выуживать ключики, которые по его мнению могли бы подойти к замку, и тыкать ими в дырочку на стенке верхнего ящика. Некоторые даже входили, но заветного щелчка не раздавалось. Надежда уже угасла, но Виктор продолжал механически делать свою работу. И труд его был вознагражден. Вдруг раздался заветный щелчок.

Виктор решительно потянул ящик на себя и тут же, как только образовалась маломальская щель, заглянул внутрь. Там лежал большой черный пистолет. Игрушка для взрослых, но все еще смелых мальчиков. А он не считал себя несмелым.

– Вот это кстати! – довольный находкой тихо сообщил сам себе Цилицкий и достал пистолет.

Он был тяжелым, но очень приятно ложился в руку. Виктор заглянул в ящик, нет ли там еще чего-нибудь? Его любопытство было вознаграждено. В глубине катался аккуратненький глушитель.

– Интересно, ты заряжен или нет? – спросил Виктор у пистолета, осторожно прикручивая глушитель к стволу. – И как, черт возьми, тобой пользоваться?

Он прицелился в компьютер, потом в телевизор, потом выключил свет и подошел к окну. Внизу в предрассветной темноте, местами разрываемой светом фонарей, уже ходили люди. Виктор поднял пистолет и принялся целиться в прохожих. Наигравшись вдоволь, он вернулся в комнату и, не зажигая света, плюхнулся на диван.

– С этим агрегатом, дорогая моя Вера, – с довольной улыбкой сообщил он воображаемой собеседнице, – ты у меня сегодня попляшешь во всю прыть, на которую способна, а я полюбуюсь! Я же знаю, что ты задумала меня обмануть. Не тут-то было, Вера Сергеевна!

Он, как будто угрожая кому-то невидимому, потряс пистолетом в воздухе.

– Ты с кем разговариваешь?

Вопрос прозвучал так неожиданно, что погруженный в свои фантазии мужчина вздрогнул. Во-первых, он до икоты испугался материализации своей воображаемой собеседницы. Во-вторых, он, похолодев, понял, что его застукали. Застукали и за тем, что он разговаривает сам с собой, сидя один в темноте, и застукали с пистолетом. Еще его застукали в том, что он вскрыл чужие ящики.

Холодный пот мгновенно покрыл его лоб, сердце забилось, как дикая птица, сунутая в клетку. Виктор резко обернулся на голос.

В движении рука непроизвольно сжалась на рукоятке поднятого пистолета и палец дернулся. Раздался тихий хлопок. Темная фигура в темном проеме входа в спальню ойкнула и, прислонившись к дверному косяку, начала оседать на пол.

Виктор, сообразив, что он только что угодил пулей в Люсю, отшвырнул пистолет на диван и включил свет.

Девушка скорчилась около стенки на полу. Под ней быстро росла лужа крови.

– Твою ж мать! Твою ж мать! – причитал Виктор, стоя над Люсей и не зная, что предпринять. – Почему тебе не спалось, дура ты этакая?! Зачем ты вышла, идиотка?!

Люся только застонала в ответ и чуть пошевелилась. Рана была в боку чуть ниже уровня пупка.

– Что же мне с тобой делать? – спросил у нее мужчина, но тут же понял, что ответа не дождется.

Люся бледнела на глазах, а лужа крови все росла и росла.

– Что же делать?! Что делать? – продолжая причитать, Виктор кинулся в ванную.

Суматошно вывернув содержимое всех шкафчиков, он нашел только флакон хлоргиксидина, который мог бы даже пригодиться, если бы жидкости было чуть побольше, но бутылочка оказалась практически пустой.

Он метнулся на кухню. Перерыв все шкафы и шкафчики и там, Цилицкий не обнаружил ничего подходящего для того, чтобы остановить кровь и перевязать рану.

– Простыни! – вдруг сообразил он и метнулся в спальню.

Если порвать одну, то хватит и на то, чтобы кровь остановить, и на то, чтобы убрать тут все и смотаться по-быстрому, пока они не влипли по самые уши.

И вдруг Цилицкий застыл посреди комнаты. Дело было даже не в том, что Люся, опершись на дверь, отрезала все ходы к простыням. Сознание Виктора пронзила мысль о том, что бежать с Люсей он никуда не может. Девушка была совсем беспомощной и слабела с каждой минутой.

Зато стремительно росло отчаянье Виктора. Мечта о деньгах и Америке таяла как случайное облако на небе в жаркий день.

Мужчина обреченно плюхнулся на диван и опустил голову на руки. Сбоку под ягодицей что-то больно уперлось в мышцу. Решив, что снова сел на пульт, он опустил руку, чтобы его достать. Рука легла на холодное железо.

Виктор, криво ухмыльнувшись, посмотрел прямо в черную дырочку глушителя.

– Так вот ты какая, черная дыра?! – сказал он дульному отверстию. – Вот откуда все мои беды. Впрочем… Ты же и поможешь мне положить им всем конец.

Он сунул глушитель себе в рот, закрыл глаза и приготовился нажать спусковой курок.

«Раз, два… – считал про себя Виктор, решив нажать на курок на счет семь, – три, четыре…»

Неожиданный стон Люси снова заставил его вздрогнуть. Но на курок он не нажал.

– Да что же ты все время встреваешь невпопад?! – закричал он, вскочив с дивана и повернувшись к страдающей на полу девушке. – Это из-за тебя все мои проблемы! Ты – какое-то ужасное мое наказание. Ты как черт у меня на дороге, который прикидывается ангелом! Теперь ты встала на моем пути и мешаешь удрать от всего этого наваждения куда подальше!

Девушка на полу даже веком не пошевелила, чтобы ответить на его нелепые обвинения. Она только бледнела и постанывала.

– Ты что же, вообразила, что как медработник не можешь дать мне даже умереть спокойно?! – еще больше бесился, не получая ответа, Виктор. – Да что ты за зло такое на мою голову?!

Крича, мужчина размахивал руками.

– Я не намерен с тобой возиться. Ты никогда не входила в мои планы. Я не хочу спать с тобой в одной кровати каждую ночь. Я не хочу жрать твою пресную стряпню! Я не хочу спасать твою пустую жизнь! Мне нет до тебя никакого дела! Но ты решила, что имеешь право мне во всем мешать. Если бы ты не свалилась мне на голову, я бы продолжал жить тихо, тепло и спокойно! Ты мешаешь так сильно, что я готов разнести твою отвратительную голову в щепки!..

Вдруг он замер, как будто споткнулся об эту последнюю мысль. Виктор посмотрел сначала на пистолет, потом на девушку. Потом он поднял оружие, направил глушитель на Люсину голову и нажал на курок.

Картина получилась омерзительной, зато живописной. Густая коричнево-кровавая масса плотно заляпала и пол, и стены. Какие-то куски, не успев приклеиться к стене, отлетели обратно и попали на него. Благо, Цилицкий до сих пор ходил только в трусах, потому что не спешил одеваться после ночи, в этом еще не было нужды. Сунув пистолет Люсе в руку, он направился в душ.

Дрожа под колючей струей теплой воды, он думал о том, что шансы на то, что полиция решит, что девушка выстрелила сначала себе в живот, а потом сделала классический контрольный выстрел в голову – ничтожны. Точнее, ни один следователь в здравом уме так не предположит и за десять зарплат. Данный случай был бесспорным убийством, но, по крайней мере, никто не найдет его отпечатков на пистолете.