Аккуратность и любовь к порядку давно уже стали ее второй натурой. Онор обошла палату, расправила простыни, в последний раз уложила москитные сетки затейливыми складками, как требовала матрона, открыла шкафчики и сложила ширмы, которые отгораживали обеденный стол, и отправилась к себе в кабинет. Там она скинула ботинки, не потрудившись их расшнуровать, и забралась в кресло с ногами, чего никогда раньше не позволяла себе в этих стенах. Теперь ничто уже не имело значения. Все равно никто ее не увидит. Нил тоже уехал. Издерганный сержант с папкой в руках сообщил ей, что капитана Паркинсона отправили вместе с остальными. Она так и не поняла, кто допустил ошибку и как это вышло, но в любом случае было уже поздно что-либо менять. Возможно, так даже лучше: не придется встречаться с организатором заговора. Слишком уж много неприятных вопросов хотелось бы ему задать.

Скоро голова ее отяжелела и устало склонилась на руку. Сестра Лангтри задремала, и в счастливом сне ей приснился Майкл.

Примерно два часа спустя Нил, небрежно насвистывая, пересек пружинистым шагом площадку позади барака «Икс». В ладно сидящей капитанской форме, с офицерским стеком под мышкой, он держался свободно и раскованно. Легко взбежав по ступенькам крыльца, он вошел в темный вымерший коридор и от неожиданности застыл на месте. Барак «Икс» оказался пуст: звенящая пустота окружала со всех сторон. Выждав мгновение, он пошел дальше, но уже не так уверенно и беззаботно, а когда открыл дверь своей каморки, его ожидало новое потрясение: все его вещи исчезли. От Нила Паркинсона, психически неуравновешенного пациента отделения «Икс», не осталось и следа.

– Эй! – послышался голос сестры Лангтри из-за тонкой стены. – Эй, кто там? Назовите себя, пожалуйста!

Нил никогда прежде не видел ее в подобной позе: ни строгого достоинства, ни профессиональной сдержанности, – Онор сидела в кресле вполоборота к столу, поджав под себя ноги, а ботинки валялись на полу. В комнате плавали клубы дыма, а на столе у всех на виду лежали сигареты и спички. Похоже, сестра Лангтри сидит так довольно долго.

– Нил! – Она подняла на него изумленный взгляд. – Я думала, вы уехали! Мне сказали, что вас давно отправили.

– Я еду завтра. А как насчет вас?

– Я буду сопровождать одного из тяжелораненых до самого пункта назначения. Пока не знаю, куда нас повезут: думаю, в Брисбен или в Сидней, – и когда: завтра или послезавтра. – Онор выпрямилась в кресле. – Пойду поищу вам что-нибудь поесть.

– Не беспокойтесь: я не голоден. И хорошо, что не пришлось ехать сегодня. – Нил вздохнул всей грудью. – Наконец-то мне больше не придется ни с кем вас делить.

Онор удивленно воскликнула:

– Вот как? Вы так в себе уверены?

Ее тон поставил Нила на место, однако, чтобы скрыть смущение, как можно непринужденнее он уселся в кресло для посетителей и с улыбкой подтвердил:

– Ну да. Всегда бы так! Пришлось немного схитрить, но полковник все еще остро переживает, когда при нем упоминают о виски, так что ему удалось отсрочить мой отъезд. Вдобавок заодно он написал заключение, что я совершенно здоров, а это значит, что я больше не пациент отделения «Икс». Сегодня вечером я здесь просто временный жилец.

– Вы знаете, Нил, как я ненавижу войну и то, что она сделала с нами, – уклончиво заметила сестра Лангтри. – Я чувствую себя в ответе за это.

– Хотите взять на себя всю вину за весь мир, сестра? Будет вам! – мягко пожурил ее Нил.

– Нет, не всю, а лишь ту долю вины, что лежит лично на мне, хоть вы и остальные все скрыли от меня, – ответила Онор резко и посмотрела ему в глаза.

Он протяжно, со свистом вздохнул.

– Значит, Майкл не смог удержать свой проклятый рот на замке.

– Майкл поступил правильно. Я вправе знать правду. Всю правду, Нил. Что на самом деле случилось той ночью?

Он пожал плечами, скривил губы и устроился поудобнее, словно готовился поведать довольно скучную историю, которую в душе считал не заслуживающей внимания. Сестра Лангтри присмотрелась к нему внимательнее. На фоне голой стены, где прежде висели рисунки, что лежали теперь среди ее вещей, лицо его выглядело как-то иначе. На нем появилось выражение нескрываемого облегчения, которого ему всегда недоставало.

– Ну, мне захотелось еще выпить, и я пошел налить себе виски. – Нил зажег сигарету, забыв предложить сестре. – Люс все продолжал буянить, не давал спать Мэту и Наггету, и они решили помочь мне прикончить вторую бутылку. Бенедикт остался один присматривать за Люсом, а тот улегся в постель, и боюсь, мы начисто забыли о нем, а может, просто не хотели вспоминать.

Пока он рассказывал, события той ночи оживали в его памяти, в нем снова зашевелился пережитый ужас и тотчас отразился на лице.

– Бен порылся у себя в мешке и нашел один из тех запрещенных сувениров, которые все мы где-нибудь да прячем: пистолет какого-то японского офицера, – заставил Люса взять бритву и, уткнув дуло ему в ребра, повел в баню.

– Это Бен вам рассказал?

– Да, мы смогли из него это вытянуть, но что в действительности случилось в бане, я представляю себе довольно смутно. Бен и сам толком не может объяснить.

– И что было дальше?

– Мы услышали истошный визг, и пока бежали к бане, он не прекращался. – Нил скорчил гримасу. – Только когда добрались туда, спасать было уже некого. Чудо, что никто больше не слышал его воплей: это, наверное, из-за того, что ветер дул в сторону пальмовой рощи, а наш барак стоит на самом отшибе. В общем, мы опоздали…

– Вы знаете, как Бен это сделал?

– Думаю, у Люса не хватило смелости постоять за себя, а может, он не мог поверить, что Бен на такое решится, пока не стало слишком поздно. Эти проклятые бритвы такие острые… Должно быть, Бен уткнул пистолет ему в лицо и заставил держать бритву как следует, а потом просто наклонился, схватил руку Люса, и… конец истории. Представляю, как Люс визжал и что-то бессвязно бормотал в страхе, даже не понимая, что задумал Бен, пока тот не распорол ему живот. Опасная бритва так остра, что режет глубоко без малейшего усилия.

Сестра Лангтри нахмурилась.

– Но на руке Люса не было синяков, Нил, иначе майор Мензис нашел бы их. А Бену ведь пришлось, наверное, очень крепко держать руку Люса.

– На кисти не так-то легко оставить синяк, сестра. Другое дело запястье или предплечье. Майор, осматривая тело, искал только внешние повреждения. Здесь ведь не Скотленд-Ярд, слава богу. А, зная Бена, можно не сомневаться: он действовал очень быстро, но, должно быть, перед этим долго обдумывал, как убить Люса. Это не было минутным порывом. Вдобавок его не заботило, что он попадется. Бен желал предать Люса смерти так, чтобы тот до самого конца оставался в сознании, потому что, сдается мне, больше всего он хотел, чтобы Люс видел, как уродуют его гениталии.

– К вашему приходу Люс был уже мертв?

– Не совсем. Это и помогло нам спасти свои шкуры. Мы оттащили Бена прежде, чем у Люса началась агония. Он еще сжимал в руке бритву, кровь из него хлестала фонтаном. Лезвие перерезало жизненно важные артерии. Мэт выволок Бена из бани, и не отпускал, пока мы с Наггетом там прибирали. Это заняло всего несколько минут. Куда дольше нам пришлось ждать, пока Люс испустит последний вздох, – мы не решались к нему прикоснуться.