Она отвернулась и обвела взглядом бескрайнее море травы.

— Есть, пить и спать — это далеко не все, — на удивление серьезно ответила Альта. — Это могут и животные.

Я рассеянно почесал в затылке. Мне частенько доводилось слышать подобные речи на Земле, но здесь, на Альмарике, это было в диковинку. Альта продолжала, обращаясь не столько ко мне, сколько к самой себе:

— Я не могу так больше жить. Должно быть, я не такая, как остальные. Я все время чего-то ищу, все время чего-то жду…

Удивленный словами, от которых совершенно отвык, я взял ее голову в руки и бережно повернул, чтобы посмотреть ей в глаза. Мятущийся взгляд девушки встретился с моим.

— Пока ты не появился — было трудно, — продолжала она негромко. — А теперь стало во сто крат труднее.

В растерянности я разжал руки, и Альта опустила голову.

— Почему же из-за меня стало хуже?

— Скажи мне, что такое жизнь? — ответила она вопросом на вопрос. — Неужели то, как мы проводим время, и есть настоящая жизнь? Неужели нет ничего другого, ничего, кроме наших повседневных потребностей и мелочных интересов?

Я задумчиво покачал головой и сказал:

— Знаешь, на моей планете, на Земле, я встречал многих людей, стремившихся к какому-то туманному идеалу. Но я но скажу, чтобы они были очень счастливы.

— Сначала я думала, что ты не такой, как другие, — с горечью сказала она, глядя куда-то вдаль. — Когда я увидела тебя, связанного веревками, впившимися в твою нежную, гладкую кожу, то подумала, что ты тоньше, нежнее, умнее, чем наши мужчины. А на поверку вышло, что ты такой же грубый и дикий, как и все остальные. Ты так же, как и они, проводишь время на охоте, в драках и пьянках.

— Но ведь все так живут! — возразил я. Она кивнула, соглашаясь.

— А я не хочу, как все. Выходит, мне действительно лучше умереть.

Мне почему-то стало стыдно. Я понимал, что землянину жизнь на Альмарике должна была бы показаться грубой, жестокой и бессмысленной, но услышать такое из уст местной женщины… До этого момента мне казалось, что женщин полностью удовлетворяет положение дел и они довольны заботой и защитой и терпеливо сносят грубость мужского племени. Неужели среди них попадались и такие, кто желал большего внимания и участия со стороны своих мужчин?

Не зная, что ответить, я напрасно искал подходящие слова. Я как-то разом почувствовал себя грубым, жестоким варваром. Помолчав, я безнадежно сказал:

— Пойдем, Альта. Я отведу тебя обратно в город. Она согласно кивнула и вдруг, всхлипнув, добавила:

— И можешь посмотреть, как отец будет меня пороть. Тебе понравится!

Уж что ответить на это, я не раздумывал ни секунды, гневно бросив:

— Он больше никогда в жизни пороть тебя не будет. Пусть только дотронется до тебя — я ему голову оторву!

Альта быстро перевела на меня заинтересованный взгляд. Моя рука легла ей на талию, а лицо оказалось совсем рядом с ее лицом. Полные губы девушки взволнованно приоткрылись — и, продлись этот блаженный миг дольше, я не знаю, чем бы все это кончилось… Но вдруг с лица Альты схлынула кровь и с губ сорвался испуганный крик. Девушка в ужасе смотрела на что-то за моей спиной. Воздух наполнился шорохом больших сильных крыльев.

Я молниеносно развернулся и увидел, что в воздухе над нами мечутся большие крылатые существа. Ягья! А я, глупец, смеялся над рассказами Таба, считая их страшилками для непослушных детей. Но вот ягья оказались передо мной, воплотившись в ужасающей реальности.

Не теряя драгоценного времени на бесплодные сожаления, я подхватило земли незаряженный — моя оплошность! — мушкет. Пока крылатые демоны выжидающе кружили над нами, мне удалось рассмотреть, что ягья походили на высоких, хорошо сложенных людей, только с большими кожистыми крыльями за спиной. Люди-птицы не носили другой одежды, кроме узких набедренных повязок; вооружены они были узкими изогнутыми кинжалами.

Когда первый из них спикировал на меня, я, по всем правилам бейсбола, встретил его ударом приклада. Тонкокостный череп кровожадной твари лопнул, как перезревший орех, забрызгав меня кровавой кашей. Остальные ягья, ни в малой степени не ошарашенные, обрушились на меня, размахивая сверкающей сталью. По счастью, их нападение было бестолковым: они, сталкиваясь в воздухе крыльями, только мешали друг другу, не давая себе возможности напасть на меня одновременно с нескольких сторон.

Сжимая мушкет за ствол, я отмахивался импровизированной дубинкой от наседавших врагов. Улучив момент, я основательно приложил по голове еще одному летающему гаду. Тот перезревшей сливой рухнул на землю без памяти. Вдруг за моей спиной раздался пронзительный крик, и крылатые ягья прекратили атаковать меня как по команде.

Крылатые твари стремительно набирали высоту. А в руках одного из них, к своему ужасу, я увидел знакомую хрупкую фигурку Альты, протягивавшей ко мне в отчаянии руки. Ягья похитили девушку и теперь уносили ее в свой мрачный город, где ее ожидала ужасная участь. Крылатые люди летели очень быстро, и вскоре я уже едва мог различить их силуэты в синем небе.

Сгорая от бессильной ярости, я посылал проклятия равнодушному небу, потрясая кулаками. Внезапно я почувствовал какое-то шевеление под ногами. Посмотрев вниз, я увидел, что оглушенный мной ягья пришел в себя и сидит на траве, потирая голову. Я замахнулся мушкетом, чтобы выбить мозги из чертовой птичьей башки, да так и замер. Меня озарила дерзкая мысль: я вспомнил, с какой скоростью ягья уносил Альту, держа ее руками под собой.

Вытащив кинжал из ножен, я упер его под подбородок крылатому человеку и заставил того подняться на ноги. Ягья был чуть выше меня ростом, такой же широкоплечий, но какой-то костистый и гораздо тоньше в кости — как у всех пернатых, кости его должны были быть тонкими и легкими. Черные глаза ягья смотрели на меня немигающим взглядом ядовитой змеи… или грифа, пожирателя падали.

Таб как-то упоминал, что язык крылатых существ похож на их собственный.

— Ты отнесешь меня на себе туда, куда полетели твои дружки, — сказал я.

Он неуютно поежился и хрипло ответа.

— Я не смогу нести твой вес.

— Тем хуже для тебя, — сообщил я ему и, обойдя пленника, рывком заставил его нагнуться и влез ему на плечи. Левой рукой я обхватил его шею, а правой приставил кинжал к боку дьявольского создания.

Понукаемый острием, ягья был вынужден расправить крылья, захлопал ими по ветру и, хотя и пошатнулся под моим весом, все же сумел взлететь.

— Давай, двигай! — злобно рявкнул я, для большей убедительности кольнув человека-птицу кинжалом. — Быстрее… Или я тебя на куски нарежу!

Мы медленно поднимались над землей. Ощущение было фантастическое, но предаться радости полета мне мешала злость на себя за то, что не смог уберечь Альту, и боль потери.

* * *

Когда мы поднялись на высоту примерно тысячи футов, я смог различить на горизонте несколько черных точек. Это и были похитители Альты. Я отчаянно понукал своего крылатого скакуна, двигавшегося, как мне казалось, еле-еле.