Мэси почти не сомневалась в том, что и среди присланных дипломатов большинство – подобия «призраков», модифицированных для быстрейшего созревания и повышения интеллекта, – очень уж эти китайцы, филиппинцы, малайцы, индусы были молоды, умны и непобедимо жизнерадостны. Разномастную коалицию послов-подростков возглавлял пожилой австралиец, Томми Табаджи. «Призраки» устроили учения по отражению внешней агрессии в залах и коридорах города, чтобы показать свою готовность защищать дом до последней капли крови, экскурсии по фабрикам в океане, огромным фермам вакуумных растений на поверхности – но формальных переговорных встреч было немного. Тихоокеанцы сказали, что лучше поймут цели и нужды «призраков», если узнают все стороны их повседневной жизни. А те, к большому удивлению Мэси, были вполне простодушны и откровенны.

Конечно, откровенность – это замечательно, но как проследить за всем неформальным общением между «призраками» и гостями? Тихоокеанцы бесконтрольно бродили по залам, говорили с кем ни попадя, работали рядом с хозяевами на фабриках и в мастерских, участвовали в дискуссиях, сессиях самокритики, концертах и театральных постановках. Дроны записывали все разговоры, но Сада Селене отказалась дать Мэси доступ к данным.

– Я не могу делать свою работу, если ты не позволяешь мне ее делать, – сказала Мэси.

– Поступай как они, – ответила Сада. – Разговаривай с ними. Работай и играй с ними. То, как они отреагируют на знаменитую беглянку из Великой Бразилии, скажет нам гораздо больше, чем несколько субъективных мнений.

И в самом деле, «призраки» не хотели, чтобы Мэси собрала пригодную для анализа информацию, – но выставили представительницу Свободных дальних как ширму и пугало. Это не слишком разозлило Мэси, ожидавшую подвоха, – и все же день ото для ее отчаяние и разочарование росли. Мэси так и не сумела определить, что же кроется за безграничным энтузиазмом тихоокеанской молодежи, хотят ли тихоокеанцы на самом деле добиться мирного соглашения между альянсом и дальними. Мэси уловила намеки на то, что дипломаты и «призраки» говорили про обмен секрета бразильского быстрого термоядерного реактора на очищенные металлы и другие материалы, которых не хватало в системе Нептуна, – но обе стороны не хотели посвящать в суть переговоров ни Мэси, ни Идриса Барра.

Идрис отнесся к этому спокойно и говорил, что этого и следовало ожидать.

– «Призраки» много и долго старались завлечь сюда Тихоокеанское сообщество, – сказал он. – Вряд ли кто-то собирался делать нам подарки. Но если тихоокеанцы заключат договор с ними, мы также получим выгоду как союзники «призраков». Я провел несколько полезных бесед с дипломатами. Доверять им пока рано, но общие тенденции обнадеживают. Позже нам надо будет обстоятельно переговорить. Всем будет интересно узнать твое мнение.

Но Мэси пока так и не составила связного мнения. Она не знала, за что ухватиться. Определенно лишь одно: она не годится для дипломатии. Две команды людей, полных фальшивого дружелюбия, изображающих простодушие и прямоту, но втайне острящих ножи, – это невыносимо, депрессивно, страшно.

Мэси хватало лишь на разговоры с главой тихоокеанцев, Томми Табаджи, почтенным старцем, полным достоинства и остроумного лукавства, чернокожим, с копной седых косичек. Он относился к переговорам будто к спектаклю, поставленному младшими ради удовольствия старших, развлекал Мэси бесконечными историями и анекдотами про восстановление австралийской природы и выуживал из Мэси истории про ее приключения на окраинах Солнечной системы. Он сказал, что Тихоокеанское сообщество вступило в альянс единственно потому, что бесконтрольное хозяйничанье Великой Бразилии и Евросоюза в системах Юпитера и Сатурна – катастрофа и для остальных землян, и для дальних. Тихоокеанцы быстро пришли к взаимопониманию с населением Япета, установили лишь символические налоги, заняли небольшую часть луны, а в остальном позволили дальним распоряжаться по-своему.

– Конечно, мы хотим того же, что и бразильцы с европейцами: доступа к технологиям и знанию людей, принявших вас. Но, в отличие от европейцев и бразильцев, мы предпочитаем торговлю и сотрудничество, а не грабеж. Это дороже – но выгоды быстро окупают вложения. Видите ли, мы – практичные и прагматичные люди. Мы разделяем с бразильцами и европейцами желание восполнить ущерб, нанесенный Гее индустриальной эпохой, хотим жить, не уничтожая мир вокруг.

Мы стараемся сделать Австралию образцом нашей доброй воли, вернуть ее к до-человеческому состоянию, сделать землей мечты. А это очень серьезное и дорогостоящее дело! Тем не менее радикальные «зеленые» Великой Бразилии и Евросоюза обвиняют нас в том, что мы изменяем Гее! А мы всего лишь применяем технологии, которые «зеленые» хотят запретить только из-за слепого фанатизма. Возможно, когда-нибудь, после того как улягутся волнения и простятся кровь и неразумие, вы наведаетесь в Австралию – и я пройду вместе с вами по песенной тропе моего народа. Тогда я сумею показать вам, чего же именно мы хотим.

Мэси поблагодарила за приглашение, сказала, что очень хотела бы им воспользоваться – но сейчас, похоже, она направится не на Землю, а еще дальше от нее.

– Тогда, возможно, я мог бы посетить вас на Хароне, Плутоне или любом другом планетоиде, который вы захотите сделать домом, – сказал Томми Табаджи. – Знаете, у любого мира есть свои песенные тропы. Этому мы выучились у добрых людей с Япета. И это замечательный пример того, как сотрудничество помогает нам обоим.

– Сотрудничество? В самом деле? Жители Япета не просили захватывать их луну.

– Мы и не захватывали. В нашем владении лишь небольшая его часть, крошечный поселок посреди глухомани – как отпечаток ступни на земной тропе. Если бы вы поговорили с жителями Япета, думаю, обнаружили бы, что на своей луне они предпочитают нас бразильцам и европейцам. Мэси, суть в том, что мы верим: выиграть мир гораздо важнее, чем выиграть войну. А мы именно что пытаемся выиграть мир. Потому мы и здесь.

Мэси понимала, что он кормит ее пропагандой, но охотно соглашалась – ведь она знала правду, и он знал об этом. Все – игра.

Однажды Сада Селене обидела Мэси в особенности сильно. Мэси пришла в столовую – и тут Сада подошла и попросила Мэси поесть в другом месте, потому что в столовой дипломаты и «призраки» затеяли конфиденциальную дискуссию. Потом Томми Табаджи отыскал Мэси, сидящую в одиночестве в нише у экватора одной из больших сфер-залов. Внизу ступенями спускались открытые террасы: мастерские, спальни, общественные места. Все белое, яркое и чистое, словно часть архитектурного макета. В холодном воздухе разносились человеческие голоса. Томми сел рядом с Мэси, покачал ногами в пустоте и сказал, что, если бы зависело от него, он бы с радостью пригласил Мэси на переговоры.

– Мы – вместе в этом деле, и все, в принципе, хотим того же, – заметил он.

– В самом деле? И чего же?

– Несомненно, примирения. Способа так или иначе сгладить рознь между Землей и дальними.

– А, так вы прилетели не только за секретами быстрого реактора, – заключила Мэси. – Кстати, вы же об этом говорили в столовой?