В свои двадцать шесть лет Тэмсин была само совершенство — гладкая смуглая кожа, миндалевидные глаза, казавшиеся почти черными, короткие волосы цвета ночи, которые подчеркивали соблазнительный затылок и изящную линию скул певицы.

Она сидела перед веб-камерой в своей роскошной спальне, словно сошедшей со страниц журнала «Вог», и по ее щекам текли слезы. На ней было вечернее платье из кремового атласа. Рядом с ней горела свеча, бросая блики на печальное лицо дивы. Из невидимых колонок лилась тихая музыка — последний альбом певицы, который вышел в свет три дня назад.

— Сначала я хочу сказать «спасибо» всем моим поклонникам, заглянувшим на этот сайт, чтобы узнать, как мои дела. Я глубоко и искренне люблю вас всех. — Она опустила глаза и покрутила в руках какой-то невидимый предмет. — И если вы действительно меня любите — мой вам совет, немедленно закройте эту страницу. Но если вы из тех, кто притормаживает, чтобы поглазеть на жертв автокатастроф, то усаживайтесь поудобнее. Потому что именно вы толкнули меня на то, что я собираюсь сделать.

Она подняла скальпель. В свете свечи хищно блеснула сталь, и такие же холодные нотки прорезались в голосе звезды.

— Папарацци, я обращаюсь к вам. Вы преследовали меня. Вы сделали из меня вещь. Да, я знала, на что иду, когда выбрала карьеру в шоу-бизнесе. Но я и представить себе не могла, что это разрушит мою жизнь. Именно вам, стервятники, посвящаю я то, за что вы возненавидите меня на веки вечные. Не будет больше эксклюзивных фотографий, не будет гонок по улицам города ради одного жалкого снимка. Мне больше не придется прятаться от вас за воротами собственного дома. Можете пялиться, сколько влезет, но продать вам будет нечего.

Она встала и взяла свечу. Прошла по комнате своей неповторимой изящной походкой — так ветер гонит песчаные волны — и подожгла кровать. По покрывалу побежали языки пламени, а она вернулась и села перед камерой.

— Будь проклято то, во что превратилась пресса. Надеюсь, когда вы, пиявки, увидите это, то поймете, что вы сделали со мной и с другими знаменитостями в погоне за крупицей славы. Надеюсь, что хоть частица вашей души умрет вместе со мной.

Пламя разрасталось.

Тэмсин подняла скальпель и улыбнулась дрожащими губами. Из темных глаз текли слезы.

Огонь гудел, набирая силу, охватывая все на своем пути.

— А вас, мои фанаты, я люблю. Помните об этом. Благослови вас бог.

Плавным движением она решительно полоснула себя по горлу.

Из зияющей раны хлынула кровь. Тэмсин Грин захрипела, вцепилась в веб-камеру трагическим жестом и осела на пол, увлекая за собой объектив. На мониторах зрителей протянулась размытая дуга — заключительный аккорд ее лебединой песни.

Несколько жутких мгновений бесстрастное око камеры фиксировало пожар, что поглощал все без разбора, испепеляя дом певицы.

Записывая кровавый финал земной жизни любимицы миллионов.

«Тойоту» оставили у въезда в резиденцию Пеннибейкеров, рассудив, что лучше подобраться к дому незамеченными. На этот раз их ждали — ворота были гостеприимно распахнуты.

Чутко прислушиваясь к ночным шорохам, бойцы занялись экипировкой: помимо обычных игрушек, Брейзи прихватила свой смертоносный арбалет, а Доун отобрала то оружие, с которым могла управляться левой рукой, — револьвер, святую воду и распятие. Сюрикены пришлось оставить в машине, кол тоже — вряд ли ей достанет силы вогнать его в сердце вампира. Под брезентом в багажнике обнаружился целый арсенал. Доун приглянулось мачете с полоской серебра на лезвии. Она решила, что, если дойдет до драки, этот клинок окажется совсем не лишним, и сунула его в ножны на правом бедре.

Натираясь чесноком — кто его знает, вдруг пригодится, — она думала о Кико и особенно о Фрэнке. Прольет ли предстоящая встреча с Робби хоть какой-то свет на судьбу отца? Если понадобится, она изрежет Натана и его сыночка на куски. Но вдруг им тоже ничего не известно?

«Ничем не могу тебе помочь», — ответил Робби на ее вопрос там, в «Баве». Что же, черт побери, он хотел этим сказать?

Доун включила переговорное устройство — босс будет следить за развитием событий из своего тайного убежища. Правая рука ныла, требуя к себе внимания. Плевать на боль.

Закончив сборы, она повернулась к Брейзи.

— За Кико и Фрэнка.

Брейзи стиснула зубы и подняла глаза. В ее взгляде Доун увидела решимость и любовь — любовь к Фрэнку, такую глубокую, что в ней можно было утонуть. Охваченная волнением, Доун протянула руку, и Брейзи крепко сжала запястье коллеги. Теперь они — сестры, товарищи по оружию.

В наушнике раздался бесстрастный голос, вторгаясь в их безмолвный диалог:

— Постарайтесь не причинить вреда Робби, — произнес Иона Лимпет. — Я хочу с ним поговорить. Хотя будет лучше, если вы убедите его приехать ко мне.

— И как, по-вашему, нам это удастся? — спросила Доун, отпуская руку Брейзи.

— В обычной ситуации я посоветовал бы подчинить его волю с помощью распятия. Но Робби — существо новой, неизвестной мне породы. Религиозные символы на него не действуют. Нам остается только гипноз. Ваша задача — устроить так, чтобы он — и только он — слышал мой голос по телефону. Или же, если удастся подобраться к Робби достаточно близко, попробуйте вставить наушник в…

— Что-то я сомневаюсь, что он нам это позволит, — прервала его Доун, а про себя подумала: «Вот приезжай — и гипнотизируй сколько душе угодно». Но потом вспомнила, что Иона даже в больнице не появился. Видимо, у него есть веские причины оставаться в тени, жаль только, что никто и не думает рассказывать о них ей, Доун. К тому же Робби может опять уйти. Однако, похоже, ради сохранения инкогнито, Голос готов пойти на такой риск.

Брейзи держала телефон так, словно в руках у нее был револьвер.

— Теперь, когда мы больше не можем полагаться на распятие, придется искать новое оружие, способное связывать волю вампиров.

— Я подумаю над этим. — Голос Ионы посуровел еще больше. — А пока — постарайтесь защитить Робби и Марлу. И еще…

— Да?… — прервала затянувшуюся паузу Брейзи.

— Храни вас Бог, — донеслось наконец сквозь треск помех.

Связь резко прервалась. И снова они остались вдвоем, хотя и знали, что где-то там босс будет вслушиваться в каждое слово.

Встревоженная напутствием Голоса, Доун приноровилась к быстрому шагу Брейзи. Они начали взбираться на холм.

«Постарайтесь не причинить Робби вреда», — сказал Иона. В голове Доун то и дело всплывал образ Кико, его полные муки глаза. Как и воспоминание о грубом вторжении в ее память.

Доун прогнала страх, и заставила себя сосредоточиться На том, что ждало их впереди. Голос сообщил им, что его «друзья» видели возвращение Робби. Если нагрянут красноглазые, эти загадочные приятели смогут защитить от них Робби, но долго не продержатся. В довершение всех бед, Марла, которой так не терпелось снова увидеть сына, пришла в ужас от его призрачного облика и наотрез отказываюсь впустить вампира в дом. Медлить было нельзя — на Робби могли напасть в любую минуту.