Эми-Ли посмотрела на него странным взглядом.

– Это и есть имение моего отца.

– То есть?

Она сделала лаконичный круговой жест.

– Всё, что ты видишь. За исключением вершин.

На это он даже не нашёлся что сказать. Всё, что он видит? Он видел много чего. Они ехали мимо пастбищ, на которых паслись немереные стада мохнатых коров, мимо навесов с сеном, ручьёв, озёр и уже приближались к деревеньке, которая и оказалась их целью. В центре обнаружился огромный жилой дом, самый большой, какой Маркусу приходилось видеть. Усадьба Роу в Хэмптоне показалась бы халупой в сравнении с этим.

Человек пятнадцать прислуги выстроились шпалерой, когда машина остановилась у подъезда; некоторые, казалось, дрожали на прохладном воздухе. Тут были горничные, одетые и впрямь как в старых фильмах. Тут стояли слуги в ливреях, а также изысканный человек в костюме – наверняка дворецкий. Когда Эми-Ли и Маркус вышли из машины, их приветствовали хором, а потом окружили. Эми-Ли пожимала всем руки, называя слуг по именам. Затем дворецкий повёл их в дом, в зал, где им навстречу с распростёртыми объятиями вышел мужчина в костюме кофейного цвета: отец Эми-Ли.

Хунг Ванг был ростом ещё меньше Маркуса и являл собой сбивающее с толку зрелище: широкая, насквозь американская улыбка под хитро сощуренными китайскими глазками. Скроен он был очень ладно и излучал осязаемую энергию, активность и властную волю. Не могло быть никакого сомнения, что он и был центром силы этой долины.

– Значит, вы Марк? – спросил он после того, как коротко обнял и поцеловал свою дочь. Он подал Маркусу руку и оглядел его с проницательностью, от которой становилось неспокойно. Пожатие было тёплым и умеренным: ни мягким, ни преувеличенно сильным. Несмотря на это, Маркуса не оставляло чувство, что Ванг был в состоянии в следующее мгновение перекинуть его через плечо, если бы захотел. – Милости прошу.

В доме Ванга придерживались приличий и обычаев. Маркус получил собственную гостевую комнату, вдали от комнаты Эми-Ли, даже в другом крыле здания, если он правильно ориентировался. Он разбирал свои вещи, когда девушка прошмыгнула к нему. Вид у неё был такой, будто она делала что-то запретное и знала это. С тревогой, которая прямо-таки растрогала Маркуса, она сказала:

– Ты должен понять одно, Марк. Я не американка. Я ношу в себе китайские гены, а в их состав входит то, что без благословения отца я не могу выйти замуж. Этому не бывать, понимаешь? Я бы никогда не смогла… выйти замуж, сбежав с женихом, или что-то вроде того. У меня бы потом не было чувства, что всё последующее имеет силу.

Маркус поневоле улыбнулся.

– У меня нет такого впечатления, что тебе понадобится бежать с женихом. Твой отец, кажется, ничего против меня не имеет. На первый взгляд, по крайней мере.

Эми-Ли кивнула, но, казалось, была рассеянна и почти не слышала, что он сказал.

– Да. Я только хотела… – Она встала перед ним, испытующе заглянула ему в глаза. – Марк, если мой отец тебя о чём-то попросит, не отказывай ему. Пожалуйста.

У Маркуса не было даже предположения о том, что она имела в виду. Наверное, какая-то старая проблема в отношениях между нею и отцом.

– Разумеется, – ответил он.

– Хорошо. – Она поцеловала его в обе щеки и исчезла крадучись, так же как и пришла.

И что там бы ни гласили правила игры, они не помешали Эми-Ли опять пробраться к нему ночью.

Они проводили чудесные дни. В боковом флигеле дома был просторный бассейн, длиной сто пятьдесят футов, с трёхметровой вышкой для прыжков – утром можно было проплыть там несколько дорожек и, приняв освежающий душ, сесть за завтрак. В пристройке, окружённой густым садом, располагалась просторная гидромассажная ванна, а в подвальном этаже – сауна и тренажёрный зал.

Под руководством Эми-Ли, умирающей от смеха, Маркусу пришлось предпринять первые попытки верховой езды. Ему досталось исключительно миролюбивое животное, которое сносило всю его неумелость, и вскоре они с Эми-Ли уже вместе скакали верхом по лугам вокруг имения. Воздух был свежий и пряный, пахло лесом и наступающими тёплыми днями.

Для завтрака, обеда и ужина в доме были отдельные залы. Завтрак накрывали в зимнем саду, оформленном современно и в жизнерадостных красках, обедали в светлой, маленькой, бело-голубой столовой, а ужинали вместе с отцом Эми-Ли и, время от времени, с каким-нибудь деловым гостем в пышно декорированном помещении, полном золота и антиквариата. Во время своих прогулок по дому Маркус обнаружил и большую столовую, со столом двадцатиметровой длины, которая предназначалась, видимо, для больших торжеств, равно как и примыкающий к ней танцевальный зал.

Здесь – пронеслось в голове Маркуса, – они будут праздновать свадьбу.

Почти невозможно было поверить в это. Здание было настоящим замком, замаскированным под обычный дом, а имение вместе с прочими владениями Ванга – королевством…

И он, Маркус Вестерманн, был кронпринцем. Потому что его любила дочь короля.

Трудно было думать об этом без чувства абсолютной ирреальности происходящего. Маркус всегда считал себя честолюбивым – но то, что с ним происходило сейчас, превосходило всё, что он был в состоянии пожелать или хотя бы представить себе.

Ванг не показывался целыми днями. Он имел обыкновение, рассказывала Эми-Ли, сиживать дни в своём обширном кабинете, где в его распоряжении была система видеоконференций. Кроме того, от Маркуса не укрылось, что постоянно приезжали и уезжали какие-то люди. Иные из них походили на курьеров, другие на директоров. Но аэродром и авиафлот Ванга, как видно, не простаивали.

Однако после одного обеда, в котором неожиданно принял участие Ванг, это свершилось: потенциальный тесть решил проверить потенциального зятя на зуб. Когда уже убирали со стола десерт, Ванг походя спросил: не имеет ли Маркус что-нибудь против маленькой прогулки вдвоём?

– С удовольствием, – ответил Маркус. Уф! Сейчас это случится.

Снаружи было слякотно, а у Маркуса не оказалось подходящей обуви, но это не составило проблемы: здесь были наготове резиновые сапоги всех размеров. И они отправились мимо конюшни по дороге, которая вела к озеру и лодочной станции, где дожидались лета несколько парусных лодок.

– Моя дочь – это всё, что у меня есть, – завёл наконец разговор Ванг. – Её мать рано умерла. Это было для меня трагедией.

У Маркуса сжалось сердце.

– Могу себе представить. – А что ещё он мог сказать?

– Всё это, – продолжал старый китаец, окидывая долину жестом, – я купил когда-то в попытке спасти жизнь моей жены. Это было давно. И, к сожалению, тщетно. С тех пор я здесь.

Маркус только моргал.

– Угу, – сказал он помедлив. Куда клонит китаец? И какое отношение эта долина имеет к здоровью его жены? Загадочно.

Ванг проводил взглядом птицу, которая вспорхнула прямо перед ними и полетела через озеро.