не скрывая своего разочарования, добавил: – Почему мне нельзя остаться со своими друзьями, господин обер-лейтенант? У нас сложился такой спаянный коллектив.

– Ты останешься на довольствии в отделении управления роты, – успокоил я Шустера. – Это ненадолго. К сожалению, Оссиг нас здорово подвел, но даю слово – если тебе на новом месте не понравится, то ты вернешься назад. Ну как, доволен?

– Благодарю, господин обер-лейтенант. Пару дней мои ребята без меня как-нибудь обойдутся.

Я не смог сдержать улыбки и протянул ему руку:

– Вот видишь, все будет хорошо, а сейчас уложи свои вещи в мой плавающий бронетранспортер. Ты поедешь со мной.

Спустя полчаса в Оттендорфе раздался рев моторов и самоходки стали выезжать из сараев и дворов на деревенскую улицу, строясь в походную колонну. Сзади них, нагруженные под завязку горючим и боеприпасами, пристраивались машины на гусеничном ходу, а затем следовали автомобили канцелярии роты, грузовики вещевой службы, службы вооружения, повозки с приборами, санитарный автомобиль, полевая кухня и ремонтное отделение. В общем, рота являла собой довольно внушительную картину и была примерно в таком же составе, как и четыре месяца назад перед отправлением в Восточную Галицию. Конечно, жителей деревни не мог не поразить этот бронированный кулак, когда, громко лязгая гусеницами и ревя моторами, наши стальные гиганты двинулись в путь.

Наконец мимо командного пункта роты проследовал последний автомобиль, и Веллер, пристроившись рядом со мной на утолщенном краю кузова плавающего бронетранспортера, провожал взглядом колонну, растворявшуюся в ночной темноте. Затем я перебрался на свое кресло и скомандовал водителю:

– Поехали в Лаутербах в дивизион!

Войдя во второй половине дня в жилую комнату своего нового места постоя, я застал на диване недавно назначенного посыльного в объятиях какой-то девицы. Они настолько жарко целовались, что даже не заметили моего прихода и отпрянули друг от друга только тогда, когда я довольно громко откашлялся. Веллер, который не мог похвастаться своим ростом, вскочил и вытянулся в струнку.

– Ну и дела! – воскликнул я. – Мне всегда казалось, что наш Вениамин не способен даже воды замутить, а он, оказывается, настоящий Казанова! Не успели мы занять жилье, как этот «малыш» зажал в углу самую прекрасную девушку на селе и тискает ее в покоях своего ротного!

Молоденькая девица тоже испуганно вскочила, но, услышав, что я назвал ее «самой прекрасной девушкой на селе», задорно улыбнулась и взяла коротышку старшего стрелка под руку, который от этого смутился еще больше.

– Не подумайте плохого, господин обер-лейтенант! – заикаясь, залепетал Веллер. – У нас все честь по чести! Инга – дочка хозяина нашей квартиры, а мы… только что обручились. Не так ли, Инга?

Девушка энергично кивнула, но я только весело рассмеялся:

– Черт побери! Не ожидал от вас такой «скорострельности»!

С этими словами я пожал им руки и произнес:

– Желаю вам всяческих благ! Инга, ты отхватила замечательного парня. Это я тебе говорю, его ротный.

В этот момент открылась дверь, и в комнату вошел гауптфельдфебель Штраус.

– Разрешите доложить, господин обер-лейтенант? Гауптфельдфебель Штраус из отпуска в Герлиц[115] прибыл! А это с наилучшими пожеланиями от моего отца!

С этими словами Штраус поставил на стол небольшую коробку с двумя бутылками шампанского.

– Отлично, Штраус! Рад видеть вас живым и здоровым, только вот что-то не припомню, что я предоставлял вам краткосрочный отпуск. Однако шампанское весьма кстати. Давайте вспрыснем помолвку нашего Вениамина!

Два часа спустя герой этого вечера был не только окончательно счастлив, но и изрядно навеселе.

– Какой прекрасной может быть жизнь, – изумлялся он. – Раньше мне ничего подобного испытывать не доводилось. Все время война. А теперь? Четыре дня назад меня наградили Железным крестом, а сегодня я обручился с самой прекрасной девушкой на свете!

Мы вместе с гауптфельдфебелем вышли из дома и не спеша пошли вдоль улицы.

– Хорошо, что в такое страшное время находится место для любви, – заметил я. – Иначе скоро бы мы начали сомневаться в жизни. Однако завтра нам снова предстоит бой. Какое короткое счастье у Веллера. Будем надеяться, что он переживет эту проклятую войну.

К себе в комнату я вернулся уже поздно вечером, но молодоженов в ней не обнаружил.

«Что ж, займу место Веллера, раз он вместе со своей возлюбленной покинул «пост», – улыбнувшись, подумал я, ложась на диван.

Около полуночи дверь в комнату открылась, и в нее шмыгнула какая-то тень. Я схватился за пистолет.

– Не стреляйте, господин обер-лейтенант. Это я – обер-ефрейтор Оссиг, – проговорил незваный гость, заметив мое движение в бледном свете луны.

– Включите свет. Выключатель позади вас!

Когда вспыхнул свет, я внимательно оглядел фигуру пропавшего без вести солдата, застывшего по стойке «смирно» возле двери. Форма на нем была вся в грязи и местами порвана.

– Мы уже и не рассчитывали на ваше возвращение, Оссиг, – удивился я. – Почему вы сбежали, мне было ясно. Но что заставило вас передумать?

«Дезертир», запинаясь, начал говорить таким тихим голосом, что я порой не понимал, о чем он говорит.

– Я многого насмотрелся в России, а также здесь, в Силезии, что лишило меня некоторых иллюзий. Прочитал я и воззвание Ильи Эренбурга. Все это не имеет к идее коммунизма никакого отношения и только лишний раз подчеркивает, каким несовершенным является человек. Нет, господин обер-лейтенант. – Голос говорившего окреп. – Я и сегодня являюсь коммунистом, а вернулся потому, что ненавижу построенную русскими политическую систему и люблю свою родину. Кроме того, мой долг заключается в том, чтобы не оставлять своих боевых товарищей в беде, – во мне слишком сильно развито чувство войскового товарищества. При таких обстоятельствах, можете ли вы, господин обер-лейтенант, по-прежнему доверять мне?

Проговорив это, обер-ефрейтор Оссиг прислонился к стене, и слезы градом побежали по его грязным, обросшим щетиной щекам. Я протянул ему правую руку, а другую положил на плечо.

– Давайте не будем больше говорить об этом, Оссиг, – довольно резко проговорил я, чтобы скрыть свою симпатию к этому несчастному человеку. – Ваше мировоззрение мне чуждо и непонятно, но ваш образ мыслей – безупречен. Меня впечатлили ваши слова о приоритете любви к родине и чувства товарищества над вашими убеждениями. Отправляйтесь к своему экипажу и передайте обер-фельдфебелю Боргману, что я вновь назначил вас наводчиком.

Пусть пришлет Шустера назад. Однако прежде всего приведите себя в порядок – сходите на вещевой склад и возьмите себе новую униформу.

Оссиг молодцевато вскинул руку, что ранее ему не было свойственно, и вышел из комнаты, а я еще долго смотрел на то место, где совсем недавно стоял «дезертир».

«Какие же странные повороты судьбы можно встретить на этой войне», – пронеслось у