Дядьковскую. На этот раз в авангарде шёл Корниловский полк. Всю пехоту разместили на подводах, что позволило не только ускорить марш, но и сберечь людям силы на случай боя.

Предстоял переход через магистраль Владикавказской железной дороги. Штабу армии он внушал опасения, поскольку в двух её узлах, в Екатеринодаре и в Тихорецкой, сосредоточились крупные силы противника. По дороге курсировали бронепоезда, а большие массы пехоты красные могли в считаные часы перебросить в нужное место эшелонами. Во всех селениях они имели своих информаторов, так что легко могли просчитать маршрут движения добровольцев.

Учитывая вышесказанное, командование армии пошло на хитрость. В приказе, отданном накануне выступления, местом ночлега назначалась станица Березанская. Однако на плотине через речку Журавку поставленный штабом маяк повернул колонну на Журавскую, куда авангард подошёл к 16 часам. Как выяснилось позже, через свою агентуру красные быстро узнали о приказе и подготовили для армии ловушку у Березанской, вырыв линии окопов и согнав туда войска.

В станице Журавской добровольцы задержались всего на 5–6 часов и с наступлением темноты, в 22 часа, двинулись к магистрали чуть южнее станции Выселки, где красные их не ждали. Чтобы к неприятелю не просочилась информация об этом, кавалерия ко времени привала заблокировала все выходы из Журавской.

Двигаясь двумя колоннами, первым делом конница и Офицерский полк лихим налётом овладели станцией Выселки и разъездом к югу от неё и испортили там пути. Шедшая в авангарде 2-я бригада в полночь заняла средний переезд, затем выставила по обе стороны от него заслоны с артиллерией и обезопасила переправу ближней порчей рельс, открыв дорогу десятивёрстным «главным силам».

Соблюдая тишину, обоз покатил через магистраль. На переезде генерал Деникин пропускал десятивёрстную колонну. Люди настороженно впивались глазами в темноту – не сверкнут ли огневые зрачки бронепоезда, вслушивались в ночь, радуясь раскатам далёких взрывов. Это кавалерия подрывала пути.

– Помогай, Господи! – снимали шапки и широко крестились они, пересекая пути.

Переход магистрали произошёл без единого выстрела. Преодолев за сутки около 65 вёрст, 6 (19) апреля армия встала на ночлег в станице Бейсугской. На другой день предстояло новое испытание – прорыв из треугольника путей, для чего следовало сделать переход железнодорожной линии Тихорецкая – Кавказская. Эти узловые станции разделяло всего 60 вёрст, что позволяло красным нанести удары сразу с двух сторон.

И вновь штаб армии безупречно спланировал операцию. Согласно его замыслу, с утра 7 (20) апреля кавалерия произвела усиленные демонстрации в направлении станиц Тифлисской и Казанской, что спутало представление командования красных относительно направления движения армии. Тем временем основная колонна совершила стремительный марш на северо-восток и остановилась на привал в хуторе Владимирском, выставив кавалерийские заслоны против Кавказского и Тихорецкого узлов.

В ночь на 8 (21) апреля «главные силы» в третий раз подошли к магистрали между станциями Малороссийской и Мирской. «Пройдя только что перед этим железнодорожное полотно без боя, мы были уверены, что теперь-то красные не прозевают нас и что нам предстоит жестокий бой, – отмечал Б. Я. Ильвов. – Но каково же было наше удивление, когда с величайшими предосторожностями и в строжайшей тишине вышли мы на полотно и не обнаружили ни одного неприятельского солдата»[339].

Первым к железнодорожной будке подъехал генерал Марков с группой конных разведчиков и повторил трюк, отработанный у Медвёдовской, – арест сторожа и бодрая телефонограмма красным в Тихорецкую, что на переезде всё спокойно. И на этот раз добровольцам сопутствовала удача.

Когда весь огромный обоз переправился и пути переходил уже арьергард, раздался стремительно приближающийся характерный шум и темноту прорезали огненные глаза паровоза. Не сомневаясь, что это мчит высланный к переезду бронепоезд, добровольцы моментально рассыпались в цепь. Промчались минуты напряжённого ожидания, и из темноты вынырнул не бронированный, а обычный товарно-пассажирский эшелон.

Закидав паровоз ручными гранатами и сделав несколько залпов из винтовок, добровольцы заставили его остановиться. «И в наши руки, без одной жертвы с нашей стороны, – писал Б. Я. Ильвов, – попало несколько вагонов отличных коней, разных припасов и несколько тут же вздёрнутых комиссаров»[340]. Испортив пути, перегрузив нежданную добычу на подводы и взяв трофейных лошадей, арьергард помчался догонять колонну «главных сил». Уходя с переезда, генерал Марков велел сторожу:

– Передайте большевикам, что «кадеты» переправились через магистраль благополучно!

Вскоре к месту перехода подкатил бронепоезд и с безопасного расстояния попытался достать своей артиллерией добровольческий арьергард, но безрезультатно.

После 45 вёрст ночного марша на рассвете 8 (21) апреля армия вышла к Хопёрским хуторам, где и остановилась на отдых. Но вскоре обозначилось наступление вражеской пехоты, оперативно подвезённой в эшелонах к месту перехода. Вести упорный бой всего в 7 верстах от магистрали штаб армии посчитал нецелесообразным, и в ночь на 9 (22) апреля добровольцы покинули Хопёрские хутора. Сделав переход в 23 версты, в основном под покровом темноты, к полудню следующего дня армия пришла в большую и богатую станицу Ильинскую.

Железные дороги стали злейшим врагом армии, «…они сжимали нас в своих тисках, – вспоминал А. И. Деникин, – готовя тактические западни и окружения; простая сама по себе операция перехода осложнялась до крайности наличием 8—10-верстного обоза, который требовал для своей переброски сносной дороги, железнодорожного переезда и несколько часов времени. В нашем активе были, однако, манёвр и абсолютное повиновение войск, противопостановленное медлительной системе большевистского митингового управления»[341].

По обозу гуляла едкая шутка:

– В чём главное отличие добровольцев от большевиков?

– Большевики ходят вдоль железной дороги, а добровольцы – поперёк.

В Ильинской армия отдыхала 3 дня, с полудня 9 (22) до 12 (25) апреля. Пройдя от Екатеринодара за 9 дней около 220 вёрст, добровольцы выбрались из пут железнодорожных магистралей и получили возможность немного отдохнуть и спланировать дальнейшие действия.

В первый день стоянки противник не тревожил армию. Следующие 2 дня, 10–11(23—24) апреля, немногочисленная пехота красных безуспешно пыталась атаковать станицу со стороны станции Малороссийской, но была легко отброшена частями 2-й бригады, а кавалеристы генерала Эрдели, преследуя противника, заняли Дмитриевскую. Командование красных просчиталось, полагая, что после осады Екатеринодара Добровольческая армия потеряла боеспособность, и не преследовало её крупными силами. Советские газеты в те дни пестрели пышными сообщениями о разгроме «белогвардейских банд», рассеянных по горным районам.

Во время стоянки в Ильинской штаб армии получил сведения о восстаниях казаков на Дону и Кубани. Из станицы Прочноокопской приехали посланники, с приглашением идти к ним, в Лабинский отдел. Несмотря на то, что их восстание было жестоко подавлено, осталась тайная организация в Лабинском, Баталпашинском, Кавказском и в части Майкопского отдела. Остались тайники с оружием и проведена подготовительная работа для захвата Армавира, где имелись крупные склады боеприпасов, продовольствия и различного интендантского имущества. Одновременно с Дона доходили известия, что казачество поднялось повсеместно, захватив Новочеркасск.

Благие вести быстро разлетелись по лагерю. Добровольцы окончательно воспрянули духом. Находились