Спастись было нельзя, можно лишь не даться врагам. Где-то в центре этого мира помещался пульт управления реальностью, до которого надо было добраться. Он увидел его. Раньше прибор выглядел не так, но теперь подстроился под теперешнюю форму беглецов.

Это было место, похожее на ряд пирамид со срезанными вершинами, где в углублениях лежали шары. Целью был красный шар на золотисто-голубой пирамиде. Стоит его скинуть с постамента, искусственная реальность перезапустится, сбросив в пустоту непрошеных гостей.

Спутница стала отставать. Одна из подземных тварей исхитрилась тяпнуть ее за лапу. Захвата не получилось, она сумела стряхнуть с себя паразита. Но поврежденное сухожилие и потеря крови замедлили ее бег.

Мысленно он умолял ее немного продержаться, освобождение близко. Сейчас они взлетят по ступенькам вверх, и у них останется время на долгий прощальный взгляд и пару слов утешения перед вечной ночью.

Но не получилось. Они вместе подбежали к пирамиде, но до верхних ступеней он добрался один. Кто-то из преследователей схватил лисичку за хвост, и она осталась внизу, издавая крики боли и негодования, маленький рыжий комочек – против моря оскаленных пастей. Он вытолкнул шар из лунки, кинулся вниз на помощь своей подружке, спикировав огненной молнией в кучу склизких, зубастых пастей.

В него успели вонзиться миллионы острых зубов, а каменная сфера все никак не могла коснуться земли. Наконец Вселенная раскололась, и все вокруг померкло…

Эндфилд очнулся. Отчаяние и боль требовали выхода. Он колотил руками по стенам и панелям приборов. «Не смог… Не смог… Не смог… – пульсировала каждая клеточка тела. – Зачем мне теперь жить?»

Проанализировав ощущения, он узнал кошмар, который преследовал его во время болезни. Видения оказались реальностью. Эндфилд участвовал в попытке спасения своих врагов, и только его железобетонная тупость запрещала в это поверить.

По первому зову бессмертной ведьмы дух императора пришел на помощь своей давней подруге, несмотря на ненависть, которую испытывал к ней в нынешнем воплощении.

Его сущность пронеслась сквозь тысячи парсеков и миров, чтобы защитить в последнем бою хозяев человеческого стада. Это дорого обошлось Джеку, а он даже не заметил этого, не имея понятия о том, что приключилось на самом деле и обвиняя совсем других.

Эндфилду представлялось два варианта обьяснения. Возможно, Управители так хорошо замаскировали центры беспрекословного подчинения, что Капитан не видел их, несмотря на все свои способности.

Или картина мира, которой придерживается его бодрствующее сознание, мягко говоря, идет вразрез с той, которую исповедуют глубинные слои сущности. И так и этак выходило скверно. Если он банальный биоконструкт, то кто гарантирует, что свергнувшие Живых Богов существа снова не воспользуются контурами управления?

Если дух и разум непримиримо враждуют, то он находится в глупом положении человека, который нашел не то, что искал, а искал не то, что хотел. Короче, тлен, суета, борьба с самим собой, и ничего больше. Кто пойдет за лидером, который не знает, чего хочет на самом деле, колеблется, ищет знаков судьбы и неосознанно ждет одобрения окружающих?

Не будь он таким усталым, то непременно бы сыграл в театре своей психики дерьмовую пьеску под названием «На самом деле я белый и пушистый», отрицая очевидное.

Какой-то части Джека страшно захотелось кричать, проклинать Нику, Управителей, которые просрали свою власть, проклинать инграммы в мозгу, провалы восприятия, времена, злую судьбу, мироздание.

Дурацкий дворцовый переворот, устроенный бессмертной ведьмой, в котором и он принял участие, выбил основную силу Управителей. Глупая, безнадежная попытка влезть на самый верх иерархии кончилась уничтожением всего клана. Земля и небо не страдают человеколюбием, а враги не дремлют. Нашлись те, что сумели обратить разборки Живых Богов в свою победу.

Капитан тихонько выругался и принял тот факт, что никакой он не властелин мира, а замороченный и обманутый человек, который, как и все остальные, видит лишь то, что хотел бы видеть, и идет туда, куда его тянут за кольцо в носу.

Без затемняющих моментов противящейся истине психики все было ясно как божий день. Жизнь нанесла последний удар. Это, наверное, можно было бы пережить, но время вышло.

Друзья отвернулись, враги потеряли, запасы на исходе, за дверью ждет старуха с косой. Звать на помощь бесполезно. Промороженная планета не отпустит его. И теперь ему, Джеку Эндфилду, остается тихо сдохнуть.

Наконец он успокоился. Как только Капитан обрел способность судить здраво, ему стало смешно и горько одновременно. Нет, теперь ему не поможет и Ника.

Он так долго и настойчиво отрицал ее власть над собой, что даже не заметил, как она ушла навсегда. Все случилось давно, расстраиваться поздно. Они встретятся только в следующей жизни.

Теперь ему только и осталось, что смотреть сны, где улыбается красивая дочка князя, наяву обратившаяся лисой в искусственной реальности и съеденная трехметровыми пиявками. «Ой, бред, – пронеслось в голове Эндфилда. – Если та жизнь – сон, то я не хочу просыпаться».

«А ведь я и вправду могу не просыпаться, – решил он. – Совершенно незачем морить себя голодом».

Назавтра Джек занялся подготовкой к последнему, смертельному погружению в воспоминания джихангира-императора.

«Как все обыденно происходит, – вздыхал он. – Никогда не думал, что сам лишу себя жизни». Мысль растворилась в потоке отработанных до автоматизма действий.

Капитан не особо драматизировал происходящее. Все имеет свое начало и свой конец. Он подключил автоматическую аптечку, начиненную анальгетиками, с корнем вырвал датчик тревоги и увеличил на четыре порядка время сеанса.

«Это самый легкий способ уйти в лучший мир, – подытожил Капитан. – Сознание, занятое воспоминаниями джихана, просто не заметит, как тело угаснет. Новая инкарнация будет считать себя воплощением великого и грозного императора Первой Звездной империи. А вовсе не повторением недоделанного клона, ошибки Управителей Жизни».

Капитан включил обратный отсчет.

«Пусть думают, что я умер во время неудачного эксперимента», – промелькнула мысль.

Время двигалось вместе с горячим углем звезды на небе. Наступила ночь, а вместе с ней поднялась буря. Под утро ветер стал реветь, как гигантский раненый слон, со страшным грохотом швыряя в стены капсулы ледяные глыбы, будто надеясь пробудить неподвижно лежащего человека. И ему это удалось.

Конечно, дело было не в шуме. Сознание Капитана было слишком далеко, чтобы слышать. Но сконцентрированная в сонной грезе воля молодого Даниила Концепольского оказалась так сильна, что заставила отреагировать его теперешнюю личность.

Эндфилд сорвал с головы шлем, сел на кресле, что-то бессвязно крича. Машинально ткнул в панель, запуская энергополе.