На удивление, я не уловил излучения от башни. Высунув голову, я увидел, что она заделана в какие-то странные конструкции. Очевидно, это была экранировка для того, чтобы новые поселяне не превратились в прежних ленинских люмпенов. Князь наконец-то сделал выводы о необходимости борьбы со стазисным полем…

В этом городе я не был целых два года. В этом городе осталось мое детство. В этом городе мне некуда было пойти.

Отец, узнав про то, кто командовал расстрелом, заявил, что я больше не его сын. Конечно, он разрешил мне приходить в дом и делал на людях вид, что у нас все нормально. Однако я был слишком горд, чтобы пользоваться его подачками. Да и то, что сделал я со своей мачехой, явно не тянуло на поступок добросердечного сына…

Вера однажды приехала ко мне в Покров. Она передала какие-то незначительные распоряжения князя и вдруг набросилась на меня, точно много лет не видела мужика. Она прижимала меня к себе, изгибалась, говорила что-то горячечное и бессвязное. Мама Вера была аппетитной тридцатипятилетней женщиной, она мне нравилась. Я не заставил себя долго уговаривать.

Мы занимались любовью двое суток подряд. Она показала мне такое, чего не делали даже владимирские проститутки. Когда я спросил: «Зачем?» – Вера призналась, что хотела отомстить моему отцу.

Она выхлопотала для него должность, верней, через главную жрицу Великой Матери договорилась о создании целого приказа научных разработок и археологических изысканий. Папа планировался как начальник этого подразделения. Однако он подумал и наотрез отказался руководить писцами и столоначальниками, поскольку это ему мешало заниматься чистой наукой. Проект отложили в долгий ящик, а Вере было высказано много «теплых» слов от амазонок.

Дальше было хуже. В начале года я получил от нее письмо. Вера написала, что в прошлом ноябре у нее родилась дочь. Девочка очень похожа на деда. Муж безоговорочно признал ее своей, дал имя. Анфиса растет красивой и здоровой девочкой. Дальше она благодарила за ребенка и просила все забыть для блага дочки.

Под эти мысли промелькнули дома и улочки. Город, который раньше казался огромным, сложился в беге машины в несколько минут невразумительных впечатлений: лачуги и добротные двухэтажные дома, цветочные клумбы в палисадниках, золото церковных куполов, человеческое море рынка на центральной площади.

Все это было так странно после гнилых обгорелых бараков Покрова, хмурого, неприветливого леса и изъезженных, грязных просек. Уазик прогрохотал по мосту и въехал в цитадель через центральные ворота. Он повернул к женским казармам и остановился у здания канцелярии.

Водитель дал сигнал и посмотрел на меня.

– Приехали, – сказал он.

– Семен, Кастет, на выход. Отдайте лоху его барахло. – приказал я. – А тебя, водила, предупредили.

Пьяному стражнику, который что-то мычал во сне, бросили обратно ладанку, шерстяные носки, раскладной нож и совсем уж по беспределу отнятый поясной ремень. Сало, табак и огурцы было решено оставить себе.

Когда водитель робко заикнулся про слитые из бочки три литра самогона, Кастет только посмеялся, потрепал дядьку по волосам, а потом вдруг схватил за ворот и потянул назад, придушивая мужика.

– Ты мне баки не вколачивай, королева армянская. Сам небось на бухло пустил, баклан, – не сулящим ничего хорошего тоном произнес он. – Да я тебя за наколку на пику враз поставлю.

– Я… я ошибся, извини, – прохрипел водитель.

– Смотри мне, гнида дырявая, – пригрозил Кастет напоследок. – Прахорем жерло раздраконю.

– Эй, харе фраеров щемить, – сказал я. – Вода льется. Завязывай с музыкой.

И действительно, от штаба двигались амазонки.

События стали разворачиваться в ускоренном темпе.

Вместе с амазонками пожаловал и князь. Он был каким-то растерянным и понурым. Владыка виновато суетился, говорил правильные, но как-то пусто звучащие слова, жал руку мне и даже моим ребятам. В другом положении я бы непременно позлорадствовал тому, как он унижен, раздавлен и напуган.

Но я давно усвоил, что даже такой плюгавенький владыка заставит подданных исправить его промах кровью и потом. И чем сильней страх, тем беспощадней будет властелин гнать на убой. А особенно яростно маленький царек отыграется на тех, кто видел его в этом состоянии.

За витиеватыми объяснениями владимирского господина я не сразу понял, что произошло. Суздальский князь Иннокентий наконец согласился на брак наследницы владимирского престола со своим сыном. Все было сделано согласно старинным обычаям.

Прибыло свадебное посольство во главе с молодым воеводой Гаврилой, который по приказу своего господина замещал жениха. Потом было сватовство со сватами и скоморохами, пир и пышный отъезд с разнаряженными тройками, подводами с приданым и конной кавалькадой.

А вчера из Суздаля прибежала одна из Рогнединых телохранительниц, оборванная, избитая, порезанная, еле живая. Она рассказала, что красивый воевода оказался простым холопом, которому срубили голову тут же при приезде в город.

Княжну и ее свиту упрятали в бывший Покровский монастырь. Наследницу допрашивают, а ее людей поочередно подвергают смертным пыткам, чего-то добиваясь от Рогнеды.

Князь, автор этого брака, готов был провалиться от стыда. Воительницы были в бешенстве, награждая князя злобными взглядами и ледяным презрением. Они намекали ему, что пора завязывать со словоблудием, чтобы не потерять остатки лица. Но вина, плещущаяся в сознании князя, не давала ему успокоиться.

Подкатил обвешанный металлом ГАЗ-66. Броневик скрипнул тормозами и встал, качаясь на рессорах. Иван Васильевич выделил для операции лучший из своих «танков», переделанный из грузовика, захваченного у суздальцев в прошлом году.

«Шестьдесят шестой» был вооружен спаркой 12,7 мм «Кордов», приспособленных для курсового и бокового огня. Зад броневика прикрывал «Печенег». В бортах были проделаны бойницы для автоматов.

Командир подразделения амазонок выпрыгнула из кабины. Главная жрица брезгливо отодвинула князя и вышла ей навстречу. Эта сухая, жилистая, вибрирующая словно струна старуха, презирающая всех и вся, вдруг неожиданно ласково обняла ее, сказав несколько слов на ухо. Остальные подняли руки в прощальном салюте.

Девушка махнула, приглашая в машину. Ребята полезли в кузов. А мне амазонка предложила сесть в кабину рядом с собой. Она мягко и ненавязчиво оттеснила меня к водителю, а сама устроилась у окна. Сидеть в середке, да еще с каким-то дурацким кульком в ногах, было неудобно.

В задней стенке кабины зияла дыра, которая вела на пулеметную площадку. Оттуда немилосердно дуло. Вдобавок амазонка, нисколько не стесняясь, почти легла на меня, шепча что-то на ухо шофёру.

Закончив секретные переговоры, девушка безо всякой надобности осталась висеть на мне, наваливаясь пышной и крепкой грудью. Я слегка повел плечами, показывая, что хотел бы освободиться. Амазонка как бы невзначай поставила руки между моих ног, коснулась эрегированного члена и села как ни в чем не бывало. Только грудь заходила от взволнованного дыхания, а голубые глаза засияли мягким, чувственным светом.