напугала их всех и заставила подчиниться. Наступила новая эра Макгрегоров, и они с Лиамом оба правят с такой силой, что вместе они приносят на стол больше, чем когда-либо могли бы иметь порознь.

Все шло не совсем гладко. У Лиама и Коннора были свои разногласия и ссоры, но они решали это вместе, как братья, а не как противники. Мы с Коннором оба слишком упрямы, чтобы никогда не ссориться в нашем браке, но мы научились быть мягче друг с другом, добрее. Постепенно мы оба учимся верить в то, что каждый из нас хочет, чтобы другой был счастлив, чтобы этот брак был здоровым и успешным, а не постоянной борьбой желаний. Однако, мои отношения с отцом напряженные. Он воспринимает мою неспособность рассказать ему о встрече Коннора в Японии и его планах с Лиамом как личное оскорбление, как предательство по отношению к нему, но я рассматриваю это только как верность мужу, за которого он так сильно хотел, чтобы я вышла замуж. Но я верю, что со временем он увидит пользу от связи между Коннором и Лиамом и изменит свое мнение. У меня есть надежда, что разрушенные отношения тоже можно исцелить.

Больше всего я рада, что у меня есть муж, который рад за меня, что у меня тоже есть собственный источник самореализации, мое собственное счастье. Коннор полностью поддержал мои идеи, планы и надежды относительно фонда, предоставив мне полный доступ к своим собственным средствам, а также к моим, чтобы начать работу с нуля. Сегодня вечером мы празднуем не только мои успехи, но и его.

Он заходит в ванную, когда я собираюсь, легко целует меня в затылок, а его руки лежат на моей талии.

— Мне больше нравятся твои распущенные волосы, — шепчет он мне на ухо. — Но я люблю этот парфюм.

— Тогда я буду носить его каждый раз, когда мы куда-нибудь выходим, — обещаю я ему, откидывая голову ему на плечо.

Теперь, когда мы не чувствуем, что нам нужно бороться с проявлением привязанности друг к другу, наша повседневная жизнь стала намного лучше. Мы прикасаемся и целуемся, когда захотим, интимность в нашем браке выходит за рамки секса. Мы потратили время на изучение друг друга, ходили на свидания теперь, когда угроза насилия в отношении нас со стороны Королей осталась в прошлом, обнимались на диване или в нашей постели, читая или смотря любимые фильмы друг друга. Это похоже на брак, на который я никогда не смела надеяться, и я благодарна за это. Я надеюсь, что достаточно благодарна, чтобы никогда не принимать это как должное, и я все больше уверена, что Коннор чувствует то же самое с каждым днем.

Мы не говорим о том периоде времени, когда мы планировали встречаться с другими людьми после того, как я подарю Коннору наследника, или о том, как далеко мои отношения с Найлом раздвинули эти границы. Коннор сказал, что знает все, что ему нужно знать, и верит, что все кончено. Тем не менее, я абсолютно уверена, что это во многом объясняет, почему он предложил Найлу отправиться в Мексику для переговоров с картелем. Он, конечно, надеется на успешный исход ради Королей, но я думаю, что в глубине души он не счел бы большой потерей, если бы они просто покончили с Найлом.

Что касается меня, то сейчас я не испытываю такой грусти из-за разрыва отношений, как ожидала. Больше всего я скучаю по потере дружбы, которая возродилась между нами, по его внимательному уху, его советам и доброте, скрывающейся за его грубой внешностью. Сексуальная и романтическая сторона наших отношений привлекла меня, потому что он видел меня взрослой, любил меня, не желая, чтобы я менялась, чего я отчаянно хотела от Коннора и думала, что у меня никогда не будет. С исцелением моего брака пришло и чувство удовлетворения, ощущение того, что мои потребности наконец-то удовлетворяются мужчиной, которого я люблю, и я не чувствую потребности ни в чем другом.

Больше всего на свете мне жаль, что он пострадал, что то, что должно было быть простым, превратилось в такой запутанный беспорядок. Но я не могу сказать ему больше, чем уже сказала. Мы больше не разговариваем, как ради мира в моем браке, так и потому, что Найл, кажется, хочет держаться на расстоянии, но я хотела бы сказать ему, как я благодарна за то, что он спас меня. Но всякий раз, когда мы оказывались в одной комнате и я пыталась встретиться с ним взглядом или подойти к нему, он отворачивался. И я знаю, что должна уважать то, что он хочет от меня уединения, независимо от того, как сильно я, возможно, хочу загладить свою вину.

Я бросаю взгляд на свое отражение в зеркале, замечаю горячий взгляд Коннора поверх моего плеча, рассматриваю длинное розово-шелковое платье, которое я выбрала для сегодняшнего вечера, с разрезом сбоку, небольшим количеством мягкого кружева бледно-розового оттенка в верхней части разреза и у основания v-образного выреза, который оно образует между моими грудями, и тонкими бретельками-спагетти. Я часто слышала, что рыжеволосым не следует носить розовое, но мне всегда нравился контраст, и я дополнила его заколками из розового золота в волосах, украшенными жемчугом и розовым кварцем, и розовой помадой для губ, которая подходит к моему платью. В туфлях на каблуках с ремешками из перламутрового атласа от Chanel я почти такого же роста, как Коннор, я поворачиваюсь в его объятиях, откидываясь назад и любуясь его красивым лицом. Сегодня вечером он побрился, но оставил намек на каштановую щетину, как раз такую, какая мне нравится, и даже сшитый на заказ костюм и галстук не могут скрыть татуировки сбоку от шеи и на запястьях. Это добавляет ему остроты, ощущения опасности, и я чувствую, как что-то внизу моего живота сжимается и разогревается при мысли о том, что я запланировала для нас сегодня вечером, после гала-ужина.

И у него нет идеи.

— Давай, — говорю я ему, доставая свой клатч из розово-золотой коробки и беря его за руку. — Не стоило бы опаздывать на мой собственный бал.

Я арендовала место в Бостонской публичной библиотеке на ночь. Когда мы приезжаем, Мэгги уже там, она вместе с Сашей следит за обслуживанием и обустройством помещения. Она поворачивается и улыбается мне, когда я иду к ней, и я тоже не могу сдержать широкой улыбки на своем лице. Мэгги никогда не была ни на одном из многочисленных праздников, ужинов или вечеринок, которые мне приходилось посещать за эти годы, либо потому, что я считала слишком рискованным приглашать ее и вовлекать в орбиту других, либо потому, что она отказывалась, сказав, что у нее нет причин