— А зачем она тебе? — на выдохе произнес он.

— Умника из себя строишь? — Мелихов нацелил дуло пистолета в грудь лежащего на полу шнифера. — Издеваешься надо мной, да? Это моя девушка, и я желаю знать…

— Я так не думаю.

— Что? — Мелихов опешил.

— Я не думаю, что она — твоя девушка. — Разгуляй предпринял попытку пошевелиться, но боль в простреленных коленных чашечках, казалось, пронзила все его тело. Ни о каких движениях не могло быть и речи. — Лена сама сделала свой выбор. И это нужно уважать.

— Ах, вот оно как! — Лицо Геннадия Геннадьевича перекосилось в гневной гримасе. — Для кого-то она уже даже Лена… Интересно! Только мне, знаешь ли, наплевать, кто и какой там выбор сделал. Я хочу вернуть ее. Хотя бы для того, чтобы услышать все, что ты сейчас сказал, козел, из ее уст. Лично.

— Не получится, — Разгуляй покачал головой. — Ты можешь убить меня, порезать на куски… Можешь даже сожрать меня живьем. Но это ничего не даст. С Леной ты больше не увидишься. И, кстати, для справки. Это еще спорный вопрос, кто из нас козел.

Разгуляй открыто улыбнулся. Демонстрировать, с какой болью ему приходится бороться в настоящий момент, он не собирался.

Мелихов выдержал небольшую паузу.

— Почти все верно, — лежащий на спусковом крючке указательный палец побелел от напряжения. — Почти… Только ты не учел одного фактора. Я могу сделать с тобой все, что угодно, а потом все равно найду Принцессу. Но ты при этом успеешь пройти все семь кругов ада. Хочешь такое испытание? Или закончишь выпендриваться и поговорим нормально? Решай.

— Опусти пушку! — холодно прозвучало за спиной Мелихова.

Геннадий Геннадьевич осторожно повернул голову и тут же увидел точно нацеленный ему в глаз черный зрачок пистолета. Губы Кента были плотно сомкнуты, и его ледяной решительный взгляд не сулил авторитету ничего хорошего. Разгуляй ухмыльнулся.

— Ну! Чего ты ждешь? Опускай ствол, я сказал.

— Не так быстро, ублюдок.

За плечом Кента появилась крупногабаритная фигура Лабуха, и браток ткнул дулом пистолета в затылок впереди стоящего человека. Однако и его торжество не продлилось и пары секунд. Пит мягко, по-кошачьи скользнул в помещение и остановился за спиной Лабуха. Холодный металл коснулся позвоночника.

— Бросай свою пукалку, сука! — прошипел Пит.

— А ну, отойди от него!

На пороге кабинета возникла еще одна широкоплечая фигура братка. Вновь прибывший целился в Пита из скорострельного пистолета. Лабух обернулся на голос соратника.

— Ты, как всегда, вовремя, Ганс, — самодовольно произнес он.

— Надеюсь, я тоже не опоздал? — Подполковник Чертышный, встав в дверном проеме, приставил дуло своего «макара» к крепкой бугристой шее Ганса. — Всем бросить оружие, ребята. Любую попытку сопротивления я буду расценивать как прямое неподчинение властям.

В помещении повисла напряженная пауза. Ни одно оружие так и не опустилось дулом вниз. Собравшиеся молча смотрели в глаза друг другу. Пальцы покоились на спусковых крючках пистолетов.

— Пат, господа, — прозвучал глухой голос Разгуляя в гробовой тишине. — Бух, и мы все покойники. Забавно получается. Как думаешь, Мелихов? Этого ты не предвидел?

Ноздри Геннадия Геннадьевича свирепо раздулись.

— Я сказал, оружие на пол! — жестко произнес Чертышный.

— Да пошел ты!

— Бросай пушку, козел!

— Убью, сука! Ну!

— Ты че, оглох, бля?

Короткие хлесткие реплики каждого из присутствующих в комнате слились в единый гомон. Напряжение нарастало, готовое в любую секунду взорвать пространство. Глаза мужчин полыхали яростью, смешанной с отчаянной решимостью. Разгуляй слегка повернул голову и заметил, как пальцы Громилы, все это время лежащего на пороге мелиховского кабинета без движения, сомкнулись на рукоятке пистолета. Тяжело дыша, он приподнял руку и нацелил ствол в живот Чертышного.

— Нет! — выпалил Разгуляй, но было поздно.

Громила спустил курок. Выстрел оборвал все окрики сразу, словно отсек их холодной сталью ножа. Громила ткнулся лицом вниз, и по его телу побежали предсмертные судороги. Но выстрел уже запустил цепную реакцию…

Жгучая боль в правом подреберье заставила Чертышного рефлекторно надавить на курок. Уже заваливаясь на бок, подполковник видел, как выпущенная из его «макарова» пуля навылет пробила Гансу сонную артерию… В двух шагах от братка замертво рухнул на пол Пит. Стекла его очков разлетелись вдребезги… Изломился пополам Лабух, разбрызгивая вокруг себя ошметки костного мозга, перемешанного с кровью… Плавно осел на пол Кент с развороченным выстрелом черепом… Мелихова отбросило назад на полметра, и он, словно бык на бойне, заливая кровью пол своего кабинета, забился в агонии… За секунду до этого пуля, выпущенная Геннадием Геннадьевичем, ударила Разгуляя в грудь. Холод сковал мышцы шнифера. Глаза его закатились…

Минуты три в кабинете Мелихова на фоне полной тишины был слышен только равномерный ход больших настенных часов и редкие удары о кафельный пол кровавых капель, срывавшихся с воротника рубашки неподвижно лежащего Пита…

Чертышный приподнялся на локтях, а затем, покачиваясь, вытянулся во весь рост. Бросил короткий взгляд на правое подреберье. В животе зияло черное пулевое отверстие с желтоватым ободком, но крови не было. Печень!.. Подполковник знал, что такое ранение не смертельно, но только в том случае, если он успеет получить медицинскую помощь в течение ближайших пяти-шести часов.

Постояв секунду на одном месте и справившись с волной накатившего головокружения, Чертышный прошелся по комнате. Осмотрелся. Шесть человек из семи были мертвы. Видно невооруженным глазом. Подполковнику даже не нужно было склоняться над телами, чтобы удостовериться в этом факте. Грудь Разгуляя была обильна залита кровью, глаза закрыты, но он все еще дышал. Чертышный тронул его за плечо. Веки шнифера дрогнули, а потом он с трудом открыл глаза.

— Надо уходить, — спокойно произнес Чертышный, убирая «макаров» в наплечную кобуру. — С минуты на минуту здесь будет наряд, — он посмотрел на настенные часы. — Я помогу тебе выбраться, парень.

— Ничего не выйдет… — Разгуляй тяжело разлепил разбитые губы. — Я не знаю, кто вы такой и почему пытаетесь помочь мне, но вам лучше оставить все как есть. Бросьте меня… И уходите… Один.

— Хватайся, — Чертышный протянул Разгуляю руку.

— Я не смогу…

— Сможешь! Давай.

Их пальцы переплелись, и подполковник осторожно потянул шнифера на себя. Ноги с простреленными коленями волочились безжизненными культями. Чертышный присел и принял Разгуляя на плечо. Обагренный кровью плащ прилип к рубашке подполковника. Шнифер закашлялся.

— Глупо, — выдавил он себя. — Мне конец…

— Ерунда, — отмел это предположение Чертышный. — Я же сказал, я тебя вытащу. Доберемся до больницы, там тебя подлатают… Месяца через два-три будешь, как новенький.