Оперативная группа генерала Белова своими передовыми отрядами продвинулась до района Лихвина и 24 декабря перешла на западный берег реки Ока, чтобы двигаться на Юхнов. Клюге счел необходимым дать разрешение на отход 2-й армии за реку Тим, а также в районе Новожила и Ливны, где противник вел активные наступательные действия. 23 декабря Гитлер санкционировал отход южного фланга 2-й армии за реку Тим, однако запретил сдавать Ливны. 24 декабря в результате сильных ударов противника Шмидт решился на свою ответственность оставить Ливны и отойти на подготовленную позицию. Одновременно командование 2-й танковой армии сообщило, что оно готовится силами 47-го корпуса и испытавшего на себе сильный натиск противника 53-го корпуса сразу же отойти за реки Зуша и Ока. Позиции в районе Черни удерживать больше было невозможно.

Когда Клюге информировал об этом Гальдера, начальник штаба сухопутных сил сказал, что хотя Гудериан и стремится отойти на этот рубеж, но и его не станет удерживать. По его мнению, Гудериана следовало предать военному суду. Клюге повторил, что отход войск Гудериана фактически происходит в силу вынужденных обстоятельств. И все же он подтвердил свой приказ 2-й танковой армии дальше не отходить, ибо любые подобные действия могут производиться только с непосредственного разрешения фюрера. Несмотря на этот приказ, начальник штаба 2-й танковой армии Либенштейн обратился в этот же день в штаб группы армий с просьбой получить у Гитлера разрешение на отход, так как армия не может больше удерживать свои позиции. Клюге немедленно информировал об этом Гальдера и запросил решение Гитлера. Гальдер пообещал доложить фюреру и высказал предположение, что если он сможет доложить фюреру о наличии на реках Ока и Зуша достаточного количества сил, чтобы успешно вести на этом рубеже оборону, то, учитывая обстановку, фюрер, возможно, даст такое разрешение. Клюге сразу же информировал по телефону Гудериана о результатах этого разговора с Гальдером и о своем приказе немедленно перебросить 4-ю танковую дивизию в направлении Сухиничей, чтобы удержать этот город, на который наступала 10-я армия Голикова. Гудериан в ответ на это сказал, что все эти меры и действия командования слишком запоздали, что он не может больше выполнять свои обязанности и просит (даже если придется пойти под суд) отстранить его от должности, так как меры, предпринимаемые командованием, ничего не могут изменить в общей обстановке.

Прорыв, осуществленный группой Белова и частями 10-й армии, которые через образовавшуюся в районе Лихвина брешь продвигались в западном направлении и поставили под угрозу железную дорогу Сухиничи — Малоярославец, 24 декабря стал настолько значительным, что перед Клюге возник вопрос, сражаться ли до последнего на предусмотренных ранее для обороны рубежах или отвести 2-ю общевойсковую и 2-ю танковую армии.

Гальдер высказался за то, чтобы северный фланг армии Гудериана оставался на месте с целью сохранения возможности перебрасывать силы в район Сухиничей. Гитлер решил лично распоряжаться использованием 3-й и 4-й танковых дивизий (семью батальонами и 26 танками) для ликвидации прорыва между Калугой и Белёвом. Однако Гудериан, убежденный в бессмысленности дальнейшего удержания рубежа восточнее рек Ока и Зуша, 24 декабря позволил 47-му танковому корпусу оставить Чернь. 25 декабря Клюге, узнав об этом из донесений командования 2-й танковой армии, обвинил Гудериана в том, что тот сознательно дал накануне ложные сведения. Гудериан не опровергал эти обвинения, но заявил командующему группой армий «Центр»:

«Я командую армией при таких необычных обстоятельствах так, как велит мне моя совесть».

В ответ на слова Клюге, что он доложит обо всем этом Гитлеру, Гудериан повторил свою просьбу о замене его на посту командующего армией. Через полчаса Гитлер отстранил Гудериана от должности и уволил в резерв. Его преемником стал бывший командующий 2-й армией генерал Шмидт.

Но произведенные Гитлером замены ни в коей мере не улучшили положения группы армий «Центр». 23 декабря, когда 4-я армия дрогнула под ударом группы Попова, двигавшейся на Калугу, и войск центральной группировки Западного фронта и когда стало невозможно задержать устремившиеся на запад русские войска, Клюге был вынужден доложить Гитлеру, что поставлен перед дилеммой: следует ли оставаться на месте и позволить себя уничтожить или же отойти, пожертвовать частью своей техники, но сохранить войска?

Клюге беспокоил в первую очередь прорыв войск русской 49-й армии под Тарусой и в направлении Малоярославца, что угрожало тылам 4-й армии. Гальдер, чтобы успокоить Клюге, сообщил ему, что речь идет о прорыве лишь нескольких подразделений лыжников. Начальник штаба сухопутных сил указывал, что будет стыдно, если после войны выяснится, что прорыв небольшой группы лыжников явился причиной отдачи приказа об отходе целой армии.

В конце концов Гитлер дал Клюге согласие на отход, если у него нет никакой другой возможности. Однако это не означало, что Клюге был свободен принимать подобные решения вообще. Незадолго до этого Гальдер уточнил, что о каждом намерении отвести войска необходимо доложить фюреру, а не ставить его перед свершившимся фактом.

На следующий день русские 33-я и 43-я армии на центральном участке Западного фронта снова предприняли атаки против левого крыла 4-й армии на стыке с 4-й танковой группой. 26 декабря им удалось овладеть Наро-Фоминском и вклиниться в немецкую оборону южнее этого пункта[276]. Гальдер, поняв, что противник имеет цель выбить 4-ю армию с ее укрепленных позиций, в тот же день приказал Клюге перебросить навстречу наступающим подвижные части. На это Клюге возразил:

«У меня нет больше подвижных сил! Речь давно шла о том, что 4-я танковая армия сумеет что-то высвободить. Связь по фронту прекратилась… Желает фюрер или нет, но он должен отдать приказ об отходе. Если снабжение не наладится, то в скором времени наступит крах… Фюрер должен спуститься с заоблачных высот и обеими ногами стать на землю».

Однако фюрер отказался выполнить требование об отходе войск группы армий, утверждая, что «в один прекрасный день у русских должно не хватить сил для ведения наступления, как это уже случалось раньше».

На просьбы командования группы армий о помощи он снова отвечал полными патетики приказами. В сильных выражениях он пытался внушить войскам волю к сопротивлению и объяснял, как нужно вести боевые действия на Восточном фронте. Но фронт нуждался не в подобного рода наставлениях, а прежде всего в резервах и в свободе принятия решений. Прибывших на фронт пополнений (маршевых батальонов и батальонов выздоравливающих) было недостаточно, и, кроме того, личный состав этих подразделений не имел оружия и зимнего обмундирования.

Когда Клюге доложил об этом Гитлеру, тот взорвался и назвал это свинством. Ведь ему докладывали, что эти пополнения хорошо оснащены.

Попытки перебросить на фронт значительное количество пехотных соединений по воздуху были безуспешны из-за сильных снежных буранов. С 20 по 26 декабря по воздуху для войск 4-й армии, оборонявших Калугу, было доставлено 8512 человек. Самолетам пришлось совершить посадки в Орше, Витебске и Смоленске, а дальше пополнения перебрасывались по железной дороге и автомобильным транспортом.