неопределенности, шатался из угла в угол, на все сто осознавая идиотизм происходящего. Его, в отличие от остальных, донимала не духота, а мысли.

Раздавшиеся по ту сторону двери шаги, заставили его метнуться к ней и забарабанить, что есть силы, подкрепляя удары матерным речитативом.

— …а потом я поимею твою сестру, слышь ты, кто бы ты ни был, причем сделаю это самым извращенным способом.

— Как хорошо, что у меня нет сестры.

— Маллиган? От, сучка…

— Можешь уже придумать что-нибудь более оригинальное.

— Да запросто.

— Мы в расчете. — Она развернулась и облокотилась о дверь спиной, засунув руки в карманы халата, прижалась к ней макушкой. — Завтра я покину остров, а ты будешь свободен.

— Где гарантия?

— Нет такой. Придется на слово.

— Да ты гонишь, какое там «на слово»?

— Я решила дать тебе форы, Сол. Можешь пожить еще немного.

— Тебе я хочу сказать тоже самое. На твоем месте, я бы был осторожнее. Никогда не знаешь, где припрятана та табакерка, из которой может выпрыгнуть черт.

— Ты лучше поищи какую-нибудь надежную нору. Да и не думай, что мне надоест играть в прятки с тобой. Рано или поздно, тебя найдут и прикончат.

— Как и тебя, Маллиган… как и тебя.

— За это не переживай. Беспокойся только лишь о том, чтобы указанный тобою ублюдок оказался реально существующим лицом, а не плодом твоего воображения, иначе, клянусь, я собственноручно придушу тебя, Сол.

Она оттолкнулась от двери и направилась обратно по коридору. Запертый в комнате контрабандист не проронил больше ни слова. На кой черт она вообще притащилась к нему и затеяла весь этот разговор? Потому что не могла заснуть? От нервов? Чтобы перестраховаться? Ведь она была практически у цели… Эта мысль, по идее, должна была греть ей душу. Но она не чувствовала ничего. Может потому, что у нее уже давно не было души?

* * *

Ветер раздувал занавеси на окнах, завершая ту идиллию, которая сейчас царила в кабинете, как показалось бы стороннему наблюдателю. Но идиллией здесь и не пахло. Скорее, затишьем перед бурей.

Переводя взгляд с одного на другую, Батиста подпер рукой массивный подбородок и молчал. Сол щурился, стуча пальцами по столу, и изредка кидал косые взгляды влево. Он тоже молчал. Гюрза сидела, откинувшись в кресле и сцепив руки в замок, словно сдерживая себя от какой-нибудь непоправимой глупости, в результате которой могли пострадать все здесь присутствующие. Взгляд устремлен вникуда. На щеках двигаются желваки.

На столе перед всеми троими лежал лист бумаги и карандаш.

На листе бумаги лицо. Накарябанное рукой Сола (весьма неплохо, кстати, накарябанное), не оставляющее сомнения в том, кто его обладатель и в очередной раз наводящее на мысль, а бывают ли такие совпадения?

Они заседали здесь около получаса. Было утро вторника, которое, к слову, началось для Батисты весьма неплохо — его человек подтвердил, что затонувший корабль на дне бухты Острова Черепов, и на его борту несколько тонн золотых слитков. Его золотых слитков.

Заметно повеселев, Батиста вызвал к себе Сола и Гюрзу и объявил о том, что их слова нашли официальное подтверждение, что значит, каждый из них получит желаемое. Так на столе и появился карандаш и лист бумаги, а на нем, стараниями Сола, возникло лицо, то самое, которое преследовало Гюрзу размытым пятном во всех ее ночных кошмарах. Теперь у лица были черты. Как, мать его? Как такое может быть???

Зайдя утром в кабинет Батисты, она ожидала чего угодно, но только не этого…

Только не этого лица.

— Любопытная реакция, Маллиган, — пробормотал работорговец, — я думал, ты будешь рвать и метать…

— У тебя такой вид, словно ты знаешь его. Я так понимаю, никаких официальных подтверждений моих слов не требуется?

— Заткнись Сол, дай человеку погрустить… хочешь поплакать, Маллиган, поплачь. — великодушно произнес Батиста, — Никто мешать не будет.

На слова Батисты, она никак не отреагировала и, казалось, вовсе его не слышала, погруженная в бездну собственных мыслей. Лицо на рисунке. Не точная копия оригинала, но, все же достаточно похоже, чтобы узнать в нем уже виденного однажды мужчину.

Гюрза поднялась с места. Резко, не сказав ни слова.

— Э, Маллиган…

— Куда?

Она не ответила — куда, не ваше дело, вы получили, что хотели.

Она, пока еще нет. Подойдя к окну, она уставилась взглядом на безмятежный утренний город.

— У тебя все готово?

— Да. Вылетаешь в девять вечера.

— Почему так поздно?

— Такова договоренность с твоим родичем. Хочешь курить, кури, — Батиста кивнул на початую пачку сигарет, но она, как и в прошлый раз, даже не услышала.

Работорговец пожал плечами, мол, как хочешь. Он и сам был слегка шокирован таким поворотом событий. У подлеца, чей портрет намазюкал Сол всегда было много имен и личин, но, что того, ко всему прочему, еще и Прайсом зовут, Батиста слышал впервые.

Гюрза молчала некоторое время:

— Планы поменялись.

Братья переглянулись, Сол спросил кисло:

— Чего?

— Я никуда не лечу.

— О чем ты, Маллиган?

Она обернулась к ним, выражение ее лица не предвещало ничего хорошего.

— О том, что я остаюсь на острове. Там же, где и Прайс, или Большой Босс, как его здесь все величают.

С этими словами она направилась к выходу, чувствуя, как в глазах темнеет от ярости.

Сол взвился на ноги:

— А что со мной, Маллиган? — выпалил он ей вдогонку.

— Да отъебись ты. Что с Гарри? — перебил Батиста, — он ведь будет в Бангкоке к указанному времени!

— Скип, Боско и Транг ты сказал? — остановившись на пороге, она обернулась и впилась глазами в работорговца, который кивнул, — Пусть сопроводят его сюда.

И она вышла в коридор.

— Чего? — Батиста встал с кресла и последовал за женщиной. — Эй, Маллиган! Что за черт?

— Да что со мной-то?! — завопил Сол.

Оба его проигнорировали.

Под удивленные взгляды вооруженной охраны, ждавшей в коридоре, Батиста нагнал ее у лестницы и, схватив под локоть, развернул к себе лицом:

— Что?

— Не веди себя, как истеричка, Маллиган! Послушай меня, мы так не договаривались! У нас с Гарри соглашение. Он не поймет, если…

— Я поговорю с ним о вашем возможном сотрудничестве. Я приложу максимум усилий для этого. Даю слово. Деньги свои ты тоже получишь, не беспокойся.

Тон ее голоса, весь ее вид говорили о том, что она сдержит слово. Но сама идея… да не рехнулась ли она окончательно?

Работорговец покачал головой.

— Ты хоть понимаешь, что собираешься сделать, а, Маллиган? Этот человек не просто какая-то шпана, это один из крупнейших мафиози, и убери ты его, здесь начнется такое…

— Батиста, —