Посты расставлены. Всё готово. Перефразируя Меркьюри: «Show must begin!»

Мы с Андрюшей наконец пересекаемся взглядами.

Он вздрагивает.

Я холодно произношу:

— Здорово, подонок. Как долетел? Почему через Лондон? Я здесь дожидаюсь тебя уже почти сутки.

Трое встречающих из «Пинкертона» дружно пялятся на меня, как на сказочную заморскую чуду-юду. Но я всего лишь Виктория Энглер. Их хозяйка. Их повелительница. Сейчас это будет доведено до их сведения.

— Здорово, стервоза. — Оцепенение, сковавшее Бондаренко при виде меня, отпустило его почти моментально. На губах этого негодяя уже вовсю расцветает зловещая многообещающая улыбка. И он сразу же берет быка за рога: — Нам, кажется, надо многое обсудить. Сейчас отправляемся прямо в офис…

— Обломись, «прямо в офис», — тоном на грани скандального перебиваю я Бондаренко. — Туда я поеду завтра. А сейчас другое.

Я незаметно для посторонних слегка передергиваю плечом, и в тот же миг (и правда, как в сказке) у меня за спиной вырастают три добра молодца в черных очках и не менее черных костюмах.

— Бондаренко Андрей Николаевич? — один из них с ходу сует Андрюше в витрину всемогущую красную книжицу и терпеливо ждет, пока этот фофан ни прочитает всё, что там написано. — Вам сейчас предстоит проехаться с нами.

Бондаренко молчит — в состоянии грогги. Двое телохранителей (один с чемоданчиком) тоже молчат — им всё до лампочки. Зато сразу вступает в бой тот, которого Гепатит безошибочно определил, как старшего в группе встречающих: «А на каком основании… а покажите постановление… а куда будет доставлен задержанный для проведения следственных действий… а что вменяется Бондаренко… а с кем конкретно связаться его адвокату?» И чугуну, без сомнений, понятно, что это профессионал, которому абсолютно чихать и на красные корочки, и на бесстрастные, словно бы вытесанные из булыжников, рожи, к тому же прикрытые солнцезащитными очками, и на профессионально расплывчатые полуответы спецслужбовцев на каждый вопрос. Всё это для него не ново — сам был когда-то таким же деревянным солдатиком Урфина Джюса. «Из какого управления… из какого отдела… кто сейчас там начальником… сегодня же утром свяжусь по мобильному с Ерошенко… еще раз все трое продемонстрируйте мне служебные удостоверения… я начальник оперативной службы агентства „Богданов и Пинкертон“ и требовать это имею полное право!» — Этот начальник оперативной службы агентства, в отличие от своего шефа, подавленного и притихшего, ничуть не пытается гнуться перед «Рой Бонами», стремится общаться с ними чуть ли ни свысока, все фразы чеканит достаточно громко, чтобы привлечь к происходящему внимание окружающих. «Рой Банам» на это глухо насрать, а в результате весь хипеж заканчивается на том, что «пинкертоновец» заносит в электронную книжку данные всех трех агентов и не может отказать себе в удовольствии громко отдать приказание: «Теперь отправляйтесь.», которое оба Сергея и Виктор с бесстрастными рожами и исполняют, уводя с собой Бондаренко. Тот напоследок всё-таки умудряется выйти из оцепенения и квакнуть:

— Это всё происки этой шалавы. Семен, забери ее в офис и держите там, пока я не освобожусь.

— Будет так разговаривать дальше, освободится не скоро, — негромко говорю я, обращаясь только к Семену. — Извините, как ваше отчество?

— Леонидович, — охотно представляется он. — Крупцов Семен Леонидович. А вы, полагаю, лже-Виктория Карловна Энглер? — Насколько презрительно и высокомерно начальник агентства минуту назад общался с «Рой Банами», настолько любезен сейчас, обращаясь ко мне. К тому же, сразу на «Вы».

«Добрый признак, — прихожу к выводу я. — Хотя, у хитрожопых оперативников все признаки и понятия вечно встают вверх тормашками».

— Почему же «лже», Семен Леонидович? — одариваю я собеседника очаровательной улыбкой. — Это интриги Андрея. Выражаясь конкретнее, это всё враки. Я самая что ни на есть настоящая дочка Василия Богданова. Могу показать вам свой паспорт. А если этого вам недостаточно, готова прямо сейчас, как недавно в одной адвокатской конторе в Гибралтаре, задрать повыше подол и продемонстрировать фирменное Энглеровское тату внизу живота.

В ответ на мое столь заманчивое предложение Семен Леонидович отрицательно качает башкой.

— Мы вас проверим иначе. На детекторе лжи. Прямо сейчас отправимся в офис…

— Я же сказала, что завтра приеду сама.

— Нет, сейчас! — резко меняет тон с любезного на командный Крупцов. — Володя, — переводит он взгляд с меня на того стояка, который без чемодана, — проводи девушку до машины.

Я снова (наверное, от нервов) слегка передергиваю плечом. И без улыбочек или ужимок, без малейшего признака интонации, которую принято именовать умоляющей, не прошу, а советую:

— Не стоит, Володя.

Но когда дело касается приказов начальника, добрым советам этот дылда не внемлет. И уже тянет ко мне свои грабки.

— Не стоит, Володя!

На этот раз это не я. Это голос из-за спины, который заставляет Андрюшиного телохранителя замереть в нерешительности, а мне предоставляет возможность сделать шаг в сторону, освобождая оперативный простор для Кирюхи Подставы.

— Не стоит, приятель, — еще раз советует он и немного отодвигает в сторону полу плаща — ровно настолько, чтобы продемонстрировать нацепленный, как телефонная трубка, на брючный ремень компактный «Калико».[127]— Оглянитесь назад — Стоя метрах в трех за спиной Крупцова, Руслан тоже на доли секунды распахивает свой длинный плащ. — Мы с вами равны только в том, что и вы, и мы профессионалы. Но у вас простые волыны, у нас скорострельные автоматы. Вас только трое, а нас куда больше. Ко всему прочему, ни вам, ни нам нет никакого резона устраивать перестрелку в международном аэропорту. И без того, на все эти затянувшиеся разборки давно уже пялятся люди. Не дай Бог, привлечем внимание местных секьюрити или легавых. Так что, давайте-ка закругляйтесь скорее. Вика, ты еще долго?

— Пять минут.

Их мне хватает на то, чтобы взять у Крупцова визитку и еще раз заверить его в том, что завтра в районе обеда обязательно приеду к ним в офис. Уже без охраны. Зато, возможно, с Андреем, целым и невредимым.

— При условии, что сейчас вы дадите мне слово, что ни с какими детекторами лжи и уколами, заставляющими выбалтывать правду, ко мне лезть не будете. Я и без них докажу, что я законная правопреемница папы. Итак?

— Даю слово, — уверенно произносит Крупцов.

— Ко мне не применят никакого насилия, не причинят никакого вреда и не предпримут попыток установить за мной наружное наблюдение или нацепить мне на одежду какой-нибудь хитроумный жучок. Ведь папа мне часто рассказывал, на чем специализируется ваша контора.

— Даю слово, всё будет по-честному.

Полагаться на слово легавого, пусть даже и бывшего, может только турист из Европы или законченный идиот. Но Крупцов почему-то вызывает у меня доверие. И я чинно раскланиваюсь с начальником оперативной службы агентства, на прощание выслушав от него комплимент насчет того, какая я предусмотрительная, как хорошо подготовилась к встрече в аэропорту и какими надежными связями обладаю и в ФСБ (так вот, значит, откуда эти Сережи и Виктор), и в криминальных кругах Петербурга.