К счастью, третий вопрос был последним. Тестирование закончилось, и я его прошла успешно! Я уже ничего не видела, кроме вырастающих передо мной ступеней, и ничего не слышала, кроме усиливающегося рева. Рывок, еще рывок. Шажок, еще шажок. И полное отсутствие мыслей и чувств. Одна-единственная цель: дойти.

Когда передо мной возник небольшой пятачок с каменным змеем посредине, я даже не поверила. Это и есть Кольцо мира? Похоже на мое кольцо, только змей уже не держит себя за хвост. Неужели я дошла?! И что теперь? Как я могу надеть свое маленькое колечко на это сооружение? Чего-то я недопонимаю. Надо подумать.

Но думать оказалось некогда. Оглушительный рев надо мной и сошедшее с ума пространство. И увеличивающаяся в размерах луна, притягиваемая воронкой. Последняя луна! Мелькнула мысль: «Поздно!» Сдергиваю с пальца Урбонус, бросаю на Кольцо мира. В глазах туманится, в голове словно звенят колокола. Больно! Из глаз брызжут слезы. Галлюцинации начинаются: Урбонус вдруг вырастает в размерах, опускается на Кольцо мира, и оно послушно соединяет свои концы. Я падаю сверху. Воронка схлопывается, и остановленные энергии недоуменно кружат вокруг каменного шпиля. Луна пролетает мимо и гордо удаляется, пытаясь отыскать свою орбиту. Распятая фигура срывается и падает вниз. Кащей!!! Урбонус вдруг соскальзывает со своего места и, уменьшаясь в размерах, опускается на свое привычное место, на мой палец. Ему на нем уютно и спокойно, можно и поспать. Энергетические вихри рассыпаются, в последнем рывке сбрасывая меня с вершины скалы, и я лечу, догоняя Кащея, к катастрофически быстро приближающейся земле.

— Ма-ма!!!

Мелькает знакомая тень, и меня подхватывают крепкие когти Кирина. Мой хороший! Падение замедляется, плавно переходя в полет. Плача от счастья, я вижу, как Кащея подхватывает Пит. Спасибо, собачка!

Копыта Кирина глухо цокают о каменистую почву. Я лежу, уставившись в голубое прозрачное небо без намека на только что бушевавшие здесь страсти, и не хочу двигаться. Хочу поверить, что все закончилось. Кащей! Как же там мой Кащеюшка?! Он живой?! Вскакиваю, оглядываюсь. Жук приподнимает голову человека в черном. Сухое, словно вяленый инжир, лицо, запавшие закрытые глаза… Плащ — Кащея, меч-кладенец на боку, но это не Кащей!

— Кто это?! — кричу. — Кто это такой?! — Меня бьет дрожь, руки начинают холодеть.

Ара подскакивает и хватает меня за плечи:

— Тихо, тихо, милая. Все хорошо. Ты спасла всех нас!

— А где же Кащей?! Я хочу видеть моего Кащея! — пытаюсь вырваться я.

— У нее начинаются неадекватные реакции, — подскакивает Гаенус, доставая на ходу что-то из рюкзака. — Это результат пережитого шока.

Он хочет влить мне в рот содержимое одного из своих пузырьков, но я отталкиваю его, выбиваю бутылочку. Резко пахнущая желтая жидкость, шипя, растекается по камням.

— Где Кащей?! — чуть не плачу я.

Старуха гладит меня, как маленькую, по волосам:

— Это он. Это и есть твой Кащей.

Я отрицательно мотаю головой:

— Да это мумия какая-то!

— А ты чего ждала, девонька, румяного добра молодца? Он сколько на скале провисел? Ни еды, ни воды. Вот и высох весь. Скажи спасибо, что бессмертный.

— Кащей? — всматриваюсь я в лежащего передо мной человека, тщетно пытаясь отыскать в нем знакомые черты.

— А кто бы это мог быть? — подтверждает Жук и подносит к его лицу нож.

— Что ты делаешь? — кричу, бросаясь к нему. — Не трогай его!

— Держите ее! Она сумасшедшая!

Ара и Тера виснут на моих руках, и я теряю в борьбе последние силы.

— Успокойся, мы хотим помочь. — Жук разжимает зубы лежащего, и Гаенус льет ему в рот воду из бурдюка.

Вода разливается, течет по его лицу, одежде…

Наконец он начинает делать глотательные движения.

Кажется, вместе с жидкостью в человека вливается жизнь.

— Долго отпаивать придется, но ничего, отпоим.

Жук отбрасывает пустой бурдюк.

— Жаль, воды больше нет.

— Вот, есть еще немного! — Я достаю сохраненную бутылочку из-под колы и сама пою несчастного.

Он глотает судорожно, ненасытно. Как мало!

Глаза его дергаются, чуть приоткрываются. Это его глаза! Их я не могу не узнать! Темные, глубокие, живые!

— Кащей!

Он с трудом приподнимает кисть, обтянутую одной кожей, и отмахивается от меня, словно от мухи.

В чем дело?

Кащей бессильно роняет руку. Затем до него доходит, что он более не распят на скале, а свободен. Он снова подносит ладонь к глазам, затем переводит взгляд на меня.

— Да не глюк это, не глюк, — вырастает за моей спиной ухмыляющаяся физиономия Жука. — Живая она.

— Всех она спасла, — показывается с другой стороны Тера. — И тебя, и нас, и весь наш мир.

Кащей не сводит с меня глаз, словно трогает взглядом каждый миллиметр моего лица.

— Неневеста, — слетает с его бескровных губ едва слышимый шепот.

— Я это, я.

Слезы щиплют глаза. Откуда они? Радоваться надо.

Я касаюсь ладонью его высохшего лица, он перехватывает мою руку.

— Ты пришла…

— Ага. Теперь все будет хорошо. Отпоим мы тебя…

— Я родник нашла! — бежит, размахивая бурдюком, бабка.

Вот умница какая! Все дружно поят Кащея, и я с удивлением наблюдаю, как начинает оживать его лицо.

— Еще воды! — кричит Тера и порывается схватить бурдюк и бежать.

— Я сам. — Кащей пытается приподняться, его подхватывают под руки наши мужчины и ставят на ноги.

— Сюда, сюда, — показывает дорогу Ара.

И Кащей на заплетающихся ногах вместе с моими друзьями идет к ручью мимо дремлющих огромных чебураторов. А мы с Терой идем следом.

Кащей падает на колени и припадает к источнику живительной влаги. Пьет, пьет так долго, что кажется, никогда не сможет напиться. А тело его постепенно возвращает свои привычные формы.

Короткий нервный смешок, и затем я начинаю смеяться, все громче и громче. Как мне радостно, что все так прекрасно закончилось! Как мне хорошо сейчас!

Вдруг тень падает на мое лицо. Я поднимаю голову. Стайка грязных тэнгу вошла в зону, окутанную дымком, защищающим нас от чудовищ, отшатнулась, рассыпалась и поспешила прочь. И только один закружил невдалеке, боясь приблизиться и причитая:

— Плохие люди! Плохие люди! Хотели убить бедного Порю. За что? За что? Бедный Поря!

— Наш старый знакомый, — кивнул Жук в сторону лешака. — До сих пор не успокоится.