– Ёшки-блошки!.. – озарило вдруг косморазведчика. – Раз уж ты категорически против улетать со мной, тогда лети к своим! И это ты спасай Блямса!

– Отказываюсь тебя понимать… – насупив брови, замотала головой Илона.

– «Труба»! Артефакт! Он ведь с тобой? Ты его не потеряла?

Девушка хлопнула по поясу. Плюх увидел, что ремень заметно оттопыривается над невидимым цилиндром.

– Пусть Блямс прижмется к тебе, а ты надевай-снимай «трубу», как уже делала это, и прыгай к своим.

– Блямс! – занервничал вдруг «богомол». – Блямс-блямс!..

Он несколько раз подпрыгнул на месте, словно демонстрируя что-то, а потом, вывернув суставчатые лапы, постучал ими по спине.

– Он хочет сказать, – догадалась Илона, – чтобы я залезла ему на спину, а прыгать будет он. У него ведь это куда лучше получается!.. Постой… Но почему только мы? Давай и ты с нами. Как-нибудь да удержимся…

– Вот именно что «как-нибудь». Это не годится, нужно наверняка. И потом, если увидят, что удираете вы, то это одно – говоря откровенно, для остальных вы тут только помеха, особенно ты со своим автоматом. А вот если с вами полечу я, вас обязательно постараются подстрелить, чтобы вернуть меня, единственного пилота «Ревды». Есть и еще один момент…

– Штабс-капитан Вострилов? – догадалась Илона.

– Именно. Что тогда получится: он пришел нас выручать, а мы возьмем и бросим его на растерзание этой своре?

– Он пришел выручать не нас, а меня. – Лицо девушки сделалось каменным. – Тогда уж это мне нужно остаться.

– То есть, ты предлагаешь нам с Блямсом упрыгать к твоему папе, бросив тебя здесь?.. Вот уж, как ты недавно выразилась, хренушки. И я примерно представляю, как полковник Соболев нас при этом встретит… А насчет Вострилова ты себя не вини. Он ведь не мальчишка, он офицер. Сама говорила, что это слово для тебя много значит. Думаю, для него тоже. А еще он мужчина. И для него было бы очень постыдно и больно, если бы любимая женщина не только не воспользовалась его защитой, но еще и сама стала его защищать.

– С чего ты взял, что любимая? – покраснев, фыркнула Илона.

– Потому что тебя не любить невозможно. Все, скачите! Упустите эту возможность – другой не будет.

– Погоди… Ты забыл про должок…

– Ах, да, – подставил щеку Плюх.

Приготовившись к заслуженным пощечинам, косморазведчик вздрогнул, когда вместо шлепков ощутил на щеке легкое прикосновение обветренных губ. Один раз… и второй…

– Мы в расчете, космический разведчик третьего класса, – лихо запрыгнув на спину пригнувшемуся Блямсу, глухим, хрипловатым голосом доложила поручик Соболева. – Честь имею!

– Блямс! – сверкнул заблестевшим глазом желто-зеленый друг.

Плюх потрепал его по плечу, и «богомол», оттолкнувшись, взмыл в такую вышину и так далеко в сторону, что разведчик сразу успокоился насчет того, что кто-то в них сможет попасть.

Зато сам он в кого-нибудь да попасть был просто обязан. И, поудобней перехватив «Печенгу», Плюх, пригнувшись, поспешил в сторону боя.

Плюх лежал в кресле-ложементе, пристегнутый к нему крепежными ремнями, ожидая, пока Информаторий проверит и подготовит все системы корабля к старту. На косморазведчике был надет форменный темно-синий костюм с вышитым символом Космической разведки – стилизованной под стрелу звездой – на правом рукаве кителя и тремя желтыми галунными шевронами на левом, определяющими его классность. Под костюмом, как и положено при штатном режиме полета, была лишь футболка с коротким рукавом – тоже темно-синяя и тоже с эмблемой Космической разведки, на левой стороне груди.

Переодеться ему пришлось, потому что Бизон потребовал выдать им с Робином скафандры, а когда узнал, что те настраиваются на вживленные в мозг чипы владельцев, потребовал, чтобы скафандр снял сам Плюх. Несмотря на то, что толку от разряженного скафандра все равно не было, Бизон решил перестраховаться – очень уж он боялся, что косморазведчик устроит какую-нибудь гадость – например, разгерметизирует корабль, когда тот будет уже в безвоздушном пространстве.

«Если бы ты знал, что я задумал на самом деле!..» – сам себе улыбнулся Плюх.

На ложементы, стоявшие справа от него, к которым были пристегнуты Бизон и Робин, он старался не смотреть. Если бы Бизон в самом конце боя – когда с «хищниками», не без его, Плюха, помощи, кстати, было покончено, – не выстрелил в штабс-капитана Вострилова, убив того наповал, все еще могло бы повернуться иначе. Но после этого события, сдобренного подхалимским смешком Робина, сердце разведчика закаменело. Сначала он хотел убить одного из них – лучше Бизона. Одного, потому что второй успел бы выстрелить раньше, чем очередь дошла бы и до него. И тогда Плюх принял окончательное решение. Хотите полетать, чайки драные? Ну что ж, полетаете. Это я вам обещаю. Как говаривал Шершень, без изысков.

«Корабль готов к старту, жду указаний», – доложил на встроенный чип Информаторий.

«На какой высоте кончается Зона?» – послал запрос косморазведчик.

«Прошу пояснений. Что подразумевается под Зоной?»

«Полусфера, в которой мы находимся, с условиями, отличными от условий остальной части планеты».

«Конкретизируйте запрос. Какие именно условия?»

«Ты можешь сказать, на какой высоте заканчиваются долбаные багровые тучи?» – начал выходить из себя Плюх.

«Данные отсутствуют», – будто бы даже обиженно отозвался корабельный мозг.

«Ладно, хрен с тобой, – произвел в уме несложные расчеты разведчик. – На тридцатнике она вряд ли еще кончается… Ну, пусть для надежности будет двадцать…»

«Запрос не понят», – откликнулся Информаторий.

«А это и не запрос. Это холера в крапинку. А вот теперь запрос. Слушай, хорошенько запоминай и не менее хорошо выполни, ибо это в последний раз…»

«Конкретизируйте запрос. Что слушать, что запоминать, что выполнять, почему в последний раз?»

«А потому что жизнь такая, дружище… И ты уж меня прости, но… Ладно, отставить сопли! Приказываю выполнить следующую последовательность команд: стартовать после отсчета минутной готовности на полной тяге планетарных двигателей. На высоте двадцати километров катапультировать ложемент номер один. Развернуть корабль на сто восемьдесят градусов. Лететь на полной тяге планетарных двигателей до точки касания с поверхностью. Приказ понят?»

«Требуются уточнения, – после секундной задержки ответил Информаторий. – При данной последовательности команд корабль будет разрушен до ремонтонепригодного состояния. Вы осознаете эти последствия?»

«Осознаю. Требуются дальнейшие уточнения?»

«Требуется еще одно. При разрушении корабля ложементы номер два и номер три также подвергнутся разрушению и не смогут выполнить функцию защиты пассажиров. Жизнедеятельность организмов пассажиров будет неизбежно и безвозвратно прекращена. Вы осознаете эти последствия?»