индонезийцев, никогда не видевших ни гор, ни снега, поднялись на вершину Эвереста без обморожений и без потерь. Генерал приехал и спросил: «Анатолий, почему эти трое взошли, а остальные – нет? Может, их разжаловать в рядовые?» Но нужно понимать, что кому-то дано, а кому-то – нет. Кому-то это дано от Бога.

Я не пропустил ни одной экспедиции начиная с 1989 года, с того момента, как попал в сборную СССР и в составе сильнейшей команды прошел траверс Канченджанги, за что получил и орден, и звание заслуженного мастера спорта Советского Союза. В 1991 году прошла первая казахстанская экспедиция в Гималаи, когда был пройден новый маршрут на Дхаулагири по сложнейшей западной стене. Я оказался в составе и дошел до вершины. Через четыре года, в 1995-м, состоялась зимняя экспедиция на Манаслу, посвященная памяти погибших казахстанцев, и я успешно дошел до вершины. Я работал тренером по лыжным гонкам, но после развала Союза работы не было, и я ненавязчиво перебрался в Гималаи, совершая восхождения с иностранными экспедициями, а потом стал получать деньги. Под моим руководством, впервые в истории Эвереста, подъем на вершину совершили первый датчанин и первая датчанка, двое первых бразильцев, первый турецкий альпинист, первый альпинист из Уэльса и первый – из Боливии. Исторические свершения для этих альпинистов каким-то боком были связаны с моим именем. Раз меня приглашают играющим тренером и консультантом, значит, уровень казахстанского альпинизма во всем мире станет выше. Я согласовал свои планы с тренером Ильинским, надеюсь, что и в ЦСКА понимают значимость моего участия в индонезийской экспедиции. Это важно не только для них, я рассчитывал, что это получит резонанс и внутри нашей страны, и во всем мире. Хотя, конечно, мне хотелось участвовать в восхождении казахстанской сборной на Эверест, тем более что флаг республики я поднимаю на Эвересте в четвертый раз.

Стадничук: Говорят, что Ваше имя упоминалось с большой похвалой в американском Конгрессе?

Букреев: Это касалось трагедии, которая разыгралась в прошлом году. Эта гора выше 8000 метров всегда непредсказуема по погодным условиям. Три экспедиции попали в снежную бурю, в одной из них я работал. После того как налетела буря, народ оказался отрезанным от лагеря, заканчивался кислород. Я смог работать без кислорода на высоте Южного седла, то есть на высоте 8000 метров. Ни один шерпа, ни один гид не смогли оказать помощь. Всех подопечных из своей экспедиции мне удалось спасти. Правительство Америки всегда стоит горой за своих граждан, и то, что я их спас, было отмечено в публикациях и на телевидении. Мне вынесли публичную благодарность.

Стадничук: Вам дали индонезийскую медаль, Конгресс США Вас поблагодарил. А имеете ли вы казахстанские награды за свои спортивные достижения?

Букреев: Мне дали грамоту как лучшему спортсмену Вооруженных Сил Казахстана, вручили футболку и спортивную сумку. А то, что начиная с 91-го года я практически не прекращал своих восхождений… В Советском Союзе я получал звания, медали, денежные премии, в Казахстане – нет.

Стадничук: Это при том, что иностранные журналы буквально пестрят вашими фотографиями с казахстанским флагом на вершинах разных гор?

Букреев: К Эвересту было приковано внимание средств массовой информации. В 96-м, в Катманду, нас встречали телевизионщики, корреспонденты и фоторепортеры. И когда они узнали, что Анатолий поднял флаг Казахстана, у меня просили снимки. Я отдал не потому, что тешил свои амбиции, я рад за альпинизм Казахстана, что нас узнают, знают лыжника Владимира Смирнова – олимпийского чемпиона, и в связи с казахстанской экспедицией на Эверест. Это большое дело.

Стадничук: Вообще, ходить в горы – это дорогое удовольствие? И сейчас это могут себе позволить только люди, имеющие материальную поддержку со стороны государства, либо люди, которые сами хорошо материально обеспечены? Как существуют профессиональные альпинисты, за счет чего? Один путь – быть тренером, проводником, а если совершать самостоятельные восхождения, то за счет каких средств?

Букреев: В любом виде спорта проводятся чемпионаты мира. Я бывший лыжник, тренер по лыжным гонкам и знаю, как существует кухня профессионального спорта в любом олимпийском виде. Это телетрансляции, реклама, есть фирмы, которые производят снаряжение, рекламируют его, а потом продают. Альпинизм – очень дорогой вид спорта. Альпинисту нужно очень многое – палатка, спальник, ледорубы, кошки… Начнешь составлять список, и это будет около 80 наименований, а то и все 100. Сейчас пришли предложения от различных компаний, которые производят снаряжение, и мне уже не надо ничего покупать. Есть и патриотический момент: это большой престиж – поднять флаг своей страны, и там просматривается поддержка фирм, которые производят снаряжение.

Стадничук: Альпинизм во всем мире может существовать только за счет рекламных денег?

Букреев: Профессиональный – да. Открываешь журнал, смотришь – швейцарский альпинист со швейцарскими часами на вершине Эвереста. Лучшие часы идут в экстремальных условиях. Альпинист получает деньги под эту рекламу, фотографирует и отдает снимки. Фирме хорошо, и альпинисту хорошо. Если у нас будут люди, которые заинтересованы в такой рекламе, в том, чтобы пожертвовать определенную сумму на свою рекламу, это будет интересно и фирме, и профессиональному альпинисту, который может сделать что-то значительное. Будут ли у нас в Казахстане такие фирмы, которым нужна зарубежная, большая реклама?

Стадничук: Много ли людей, которые несколько раз поднимались на самую высокую гору в мире?

Букреев: На сегодняшний день больше, чем у меня, восхождений у Роба Холла. Он в пятый раз взошел на Эверест и погиб.

Стадничук: Среди альпинистов существует негласное соперничество, желание опередить другого, желание стать первым в своем деле?

Букреев: У профессионалов всегда присутствуют амбиции, но когда амбиции переходят границы, когда альпинист за амбициями уже ничего не видит, он, как правило, погибает в горах. В прошлый год сломался какой-то барьер, и сейчас уже есть много альпинистов, которые могут сделать все 14 восьмитысячников. Это сделали Месснер, Кукучка, а потом было затишье. Это могли сделать француз Бенуа Шамо и Эрхард Лоретан из Швейцарии. У них оставался последний восьмитысячник – Канченджанга, они приехали в базовый лагерь одновременно. Бенуа Шамо сопровождала большая телевизионная экспедиция, он мог бы стать третьим за всю историю мирового альпинизма восходителем на все 14 восьмитысячников. Если ты уже не сфокусирован на себе, то гора расправляется с тобой элементарно. Такое соперничество заканчивается фатально, и Бенуа Шамо погиб при восхождении на Канченджангу. А Эрхард Лоретан был более сфокусирован, он взошел и завершил программу. Нужно понимать, что сила – силой, соперничество – соперничеством, и оно будет всегда, а за тобой – страна. Каким бы сильным я ни был,