женщиной! До вершины оставался последний бросок, и к этому времени мы шли с Люсей в связке вдвоем. Она попросила: «Включи мне подачу кислорода в три литра», мы обогнали Грекова с Соболевым и вскоре стояли на вершине.

При подъеме мы несли по два кислородных баллона, одним дышали. На гребне поменяли неполные баллоны на полные, а уже использованные оставили на видном месте, чтобы забрать их на спуске. При подъеме я присмотрел в одном из заброшенных лагерей кислородные баллоны и подумал, что они могут пригодиться на обратном пути. На спуске я прошел крутой участок по наклонным плитам, организовал перила из срезанных на маршруте старых веревок и когда убедился, что Люся уже идет по ним, отошел от пункта страховки и направился за кислородом – к тому времени он кончился у всех. Я вызволил баллоны из снега и этот кислород отдал Люсе.

Тем временем к пункту страховки подошли Греков с Соболевым. На спуске Греков отдал напарнику свой кислород – тому нездоровилось. Дима двигался с трудом, временами надолго останавливаясь. В световой день мы не укладывались, и надо было торопиться, поэтому мы всячески его подталкивали и убеждали двигаться. Пока было светло, шеф наблюдал за нами в подзорную трубу, и к вечеру он по связи велел Фарафонову и Лаврову, которые благополучно спустились в лагерь на 8300, маяковать нам фонариком, что помогло не промахнуться мимо палаток».

Мы все еще верили в чудо

Алексей Светоносов вернулся с пробежки, вошел в квартиру и без сил упал на матрац, лежавший прямо на полу. Мысль о случившемся с Букреевым не отпускала, придавила, и ни о чем другом думать было невозможно. Он закрыл глаза и вдруг полетел. Оказался в космическом корабле и видел в иллюминатор, как стремительно удаляется голубая планета. Рядом с ним оказался Букреев. Сколько километров горных троп прошли они вместе с Толяном! Как-то раз, вернувшись с очередного европейского тура соревнований по триатлону, Светоносов отправился вместе с другом на пик Амангельды. В ноябре снегу в горах было по колено. Из гостиницы на горно-спортивной базе «Чимбулак» вышли в полдень, поднялись по дороге до Мынжилков, повернули на Альпинград, а дальше путь проходит по склонам, усеянным и утыканным острыми камнями. Светоносов шел в кроссовках и молча терпел, подворачивая голеностопы и загребая башмаками снег, хотя было так холодно, что замерз его немецкий фотоаппарат.

В гостиницу вернулись уже в темноте, кроссовки можно было выбрасывать, а Толя сокрушался, что в суматохе забыл предложить Леше ботинки, которые захватил для него, но вхолостую сносил их в рюкзаке на гору и обратно. Неизвестно, кого ему было больше жаль – себя, напрасно таскавшего лишний груз за плечами, или Алексея, но он пошутил, что зимнее восхождение на пик Амангельды в кроссовках достойно Книги рекордов Гиннесса. Светоносов сохранил яркую тряпичную сумочку с изображением мандалы, в каких из Индии, Непала и Тибета привозят чай. Хранит он и серебряный браслет, подаренный Толей.

В детстве, прыгая на батуте, Алексей слишком перегнулся назад, сломал позвоночник в поясничном отделе, но узнал об этом много позже. Так и жил, без операции и коррекции, закачивая мышцы спины и выступая на соревнованиях, теперь уже на ветеранских. Сглатывая боль, в 90-х он разгружал вагоны, за что получал 800 тенге. На эти деньги можно было купить что-то очень незначительное. Спортсмены ходили по спонсорам с протянутой рукой, рассчитывая на то, что их поставят на довольствие во время подготовки к крупным международным стартам и оплатят авиаперелет. До 1994 года Алексей Светоносов выступал на турнирах по триатлону, но травма в конце концов оставила ему право только на плавание, то есть на нагрузки в горизонтальном положении. Он самозабвенно тренировался и удостоился высшей спортивной награды, став чемпионом мира по плаванию в открытой воде среди ветеранов.

Раньше они с Букреевым находились в равных финансовых условиях – почти на нуле, напрочь без «жировых запасов». Между спортсменами завязалась дружба. В середине 90-х, перед приездом Толиной мамы к сыну, устроили в бараке и на прилегающем участке грандиозный субботник. Как-то раз Алексей привез с собой сына, и мальчик удивился, что в комнате у дяди Толи стоит палатка. Прямо отдельная спальня, хотя и гости, и хозяин расположились на ночь на панцирных кроватях. Алексею казалось, что палатка посреди жилого помещения была для Толи неким символом защиты от внешней среды. А может, он ее просто поставил сушить, да забыл сложить – кто знает.

Их сближала и гитара. Они брали инструмент, вместе ходили в армейскую баню и на турбазу. Когда Анатолий перебрался из сельского дома в городскую квартиру, он звонил и говорил: «Леха, я прилетел, давай бегом ко мне!» Буке надо было разделить с кем-то радость очередной победы или облегчить груз разочарований. А Алексей в нетерпении ждал автобус, чтобы проехать от своего жилища до дома Толи четыре остановки. Немногих Букреев пускал в свою жизнь и в свое пространство. Их отношения стали братскими, со слов Алексея, он смотрел на друга, как Пятница на Робинзона, хотя и был старше. И когда Леша слышал что-то типа «мед – это не борщ, и не стоит хлебать его столовой ложкой», он старался пропускать такие замечания мимо ушей. А когда собирался в трекинг, попросил у Толи пуховый спальник и в ответ получил стоимость аренды, был обескуражен. Он запихал в рюкзак свой старый тяжелый спальник и 12 дней похода терпел боль.

Их отношения оборвались, когда Букреев лежал в больнице после аварии 1996 года. Навестить его приехал Владимир Юн – инструктор по горным лыжам, бард и сотоварищ, с которым когда-то жили-дружили на турбазе «Алматау». В то время Володя хорошо зарабатывал, а посему уважил травмированного Буку щедрой передачей – полным набором отборных узбекских сухофруктов с дорогого Зеленого базара. Изюм двух сортов, сладкая янтарная курага, крупные грецкие орехи, скорлупки которых легко крошатся в ладони. Алексей же бедствовал и на последние деньги, ровно на 100 тенге, купил Толе сто коробочек физалиса. По тенгушке за штуку. Он сам с детства любил это оранжевое чудо, но сдержался и не вскрыл ни одной коробочки. Нес пострадавшему другу сто копилок с витаминами, но вместо спасибо вдруг услышал отповедь за столь небогатое угощение в сравнении с передачей Володи Юна. Помнит, как Толя посетовал на то, что мы с Димой Соболевым тоже принесли ему всего лишь яблоки, а тут еще Леха нарисовался со своей клюквой. Казбек Валиев вспоминал, как когда-то