Просторный ангар. Пленников держат в клетках, как диких зверей. Клетка – стальной куб, решетка только спереди. Телепаты отдельно, люди отдельно. У людей – ошейники с взрывчаткой. Стоит Канцлеру нажать на кнопку, и их разорвет.

Это плохо. Задача усложнилась. Остается надеяться, что Канцлер не будет никого убивать, пока не получит генератор.

Что в нашем ангаре, телепаты не знают.

Похоже, пора действовать. У нас есть десять минут, пока шаттл долетит до цели. Отодвинув крышку, я высунул голову, огляделся: никого. Вылез, постучался к Картографу, он покинул контейнер, и мы двинулись к овальному дверному проему, откуда бил яркий свет.

– Двое за пультом, двое сидят, – прошептал я ему на ухо. – Стреляем в них. Ты уничтожаешь рацию или что у вас там. Мои друзья в клетках, возле них еще четверо. У них ментальная защита. Не знаешь, что это?

– Артефакт. Носится на шее на шнурке. Побочка: когда человек его снимает, на некоторое время становится внушаемым.

– Ясно. Заложники, скорее всего, за этой стенкой. Когда я перестреляю экипаж, твоя задача, чтобы остальные враги не выбежали оттуда.

– Хорошо. Идем.

Все оказалось так, как поведали телепаты: двое «синих» управляют шаттлом, двое сидят, положив винтовки на колени. С облегчением я отметил, что среди них нет наших знакомцев, которые доставляли нас в Небесный город в первый раз.

Подав условный сигнал Картографу, я скользнул в пассажирское помещение, и в это время телепаты подняли рев, чтобы отвлечь тех, кто к ним приставлен.

Донеслось негодование Пригоршни, испуг Мая.

Не думать о них! Палец нажал на спусковой крючок – пилот ударился продырявленной башкой о монитор, второй даже повернуться не успел. Картограф снял тех, кто в салоне, метнулся к приборной панели и раздолбал переговорное устройство.

Я ушел с линии огня, прижался к стене возле дверного проема, откуда должны были появиться враги. Первого оглушил ударом приклада в висок. Второй выстрелил – я упал, сообразив, что стены – слабая защита.

Попросил телепатов «прислать мне картинку» с расположением врагов.

Ага, один за стеной, где я лежу, второй – за той, что напротив, третий имел неосторожность приблизиться к решетке, и его душит Пригоршня. Май пытается дотянуться до валяющегося неподалеку гаусс-ружья.

– Это Химик, я знаю! – думал Пригоршня . – Сдохни, сдохни, тварь!

Из мыслей телепатов я узнал, что боец справа бросился освобождать товарища из горячих объятий Никиты. Вот он, момент истины! Второй уже собрался высовываться, но я выкатился из убежища и выстрелил – он упал.

Второго я снял, когда он разворачивался с поднятым ружьем.

– Все! – крикнул я Картографу. – Чисто!

– Через пять минут посадка, – сказал он. – Нас будут ждать.

– Химик! – взревел Пригоршня.

Придушенная жертва уже отрубилась, но еще была жива.

Изможденная Искра, лежащая на коленях Мая, приподнялась на локтях и улыбнулась. Телепаты ликовали так, что я ментально оглох, скалили хищные морды.

– Отпусти гвардейца! – скомандовал я. – Он живой нужен.

«Синий» рухнул мешком картошки. Я нащупал пульс на аорте. План, гениальный в своей простоте, пришел мне в голову еще раньше. Теперь телепаты его одобрили и пообещали поучаствовать.

– Картограф! Надо снять с него арт, защищающий от пси-воздействия. Где он?

– На шее, на шнурке, – отозвался он.

Отогнув воротник синей формы, я дернул шнурок, швырнул в сторону артефакт, похожий на баранку. То же проделал с оглушенным конвойным. Все, теперь телепаты возьмут их под контроль, едва они очнутся.

– Нам нужно захватить кого-то из военных, которые будут нас встречать. Так же снять защиту, чтоб он провел нас к Канцлеру. Для этого следует замаскироваться.

Я принялся раздевать оглушенного, чтобы облачиться в его одежду. Картограф метнулся к клетке с заложниками, но остановился в недоумении: не понимал, как ее открыть.

Телепаты не вызывали у него ненависти и отвращения, и это радовало. Повертев головой, он бросился к придушенному, быстро раздел его. Слава богу, форма подошла и мне, и Картографу.

– Две минуты до сближения, – проговорил он, надевая шлем.

Я тоже закрыл лицо забралом из темного стекла.

Телепатам надоело сидеть в клетке, и они пытались привести в чувство придушенного. Протяжно застонав, он сел, обвел нас мутным взором.

Предатели. Казнить всех. Всех на переработку. Не могу шевелиться. Я порабощен. Убить себя! Убить! Нечисть не пройдет! Не хочу выпускать нечисть! Ноги, куда?! Руки, не сметь, не сметь!!!

Против собственной воли он достал из кармана одного из погибших товарищей пульт, и на клетках щелкнули замки. Пригоршня ударил решетчатую дверь ногой, бросился ко мне, подергал свой стальной ошейник с красной кнопкой и пожаловался:

– Такой вот у меня джихад, – перевел взгляд на Картографа и сказал: – О, теперь уверен, все будет в порядке.

– Ничё, выкрутимся.

– Я уж постараюсь, – он поднял гаусс-винтовку одного их трупов.

Май взял себе такую же. Вторую протянул Искре.

Я быстро заговорил через шлем:

– План такой: мы заманиваем конвойных, срываем с них арты, телепаты берут людей под контроль. Пригоршня и остальные в игру вступают только после того, как мы начнем стрелять. Сначала ваша задача – не отсвечивать. Далее действуем по обстоятельствам. Когда перебьем охрану, пленные отведут нас к Канцлеру.

– А взрывчатка? – Пригоршня потер шею.

– Канцлер не будет тебя убивать, ему нужен генератор.

– Хорошо, а дальше что делаем?

Качнулся, приземлившись, шаттл, и Картограф метнулся к приборам, чтобы впустить конвойных.

– Действуем по обстоятельствам, – крикнул я и, опьяненный азартом вооружившихся телепатов, зашагал к выходу. – Тела уберите! Быстро! Картограф, приглуши освещение, чтоб не было видно крови.

Я встал у люка, удерживая винтовку небрежно, стволом вниз. Мысли гвардейцев прочесть было невозможно, и я абстрагировался, чтобы волнующиеся телепаты мне не мешали.

Люк распахнулся полностью. У трапа стояло семь человек – всего-то, я думал – больше будет. Один из них примороженно улыбнулся:

– Долгого лета! Слава Канцлеру! – и вскинул руку.

Военные были в темно-синей форме без вставок: строгий китель, черный пояс, черные брюки – скорее всего, нас встречали особы, приближенные к Канцлеру. Зеркальные забрала шлемов не позволяли разглядеть их лиц.

– Слава Канцлеру! – отозвался я и сделал приглашающий жест. – Проходите.

Наверное, что-то в моей речи насторожило встречающих – приветствовавший меня напрягся и подался вперед, держа гаусс-ружье у бедра. С близкого расстояния не промахнется.