был просто зажигательный танец. Казалось, во мне никогда не было столько положительной энергии. В этой пустой кухне, с шипящим радио и Максимом мне становилось легче. Не прошло и десяти минут, как я плюхнулась на стул уставшая, но радостная.

– Ну как? – Макс выключал радио, когда я не сводила глаз с его счастливого лица. Было ясно, он получал удовольствие от этих танцев.

– Это весело! – улыбнулась ему я. – Как ты научился так танцевать?

– У нас принято танцевать. Если ты не танцуешь, тебе и делать нечего на балу. Мне нравилось ходить на балы правительства в детстве. Все эти движения будто оживляют. Учителем по танцам у меня был француз. Точно не помню его имя, но я понимал его только по движениям, пока не выучил французский. Это был единственный учитель, который просто что–то чувствовал, когда выполнял свою работу. Вот так.

– Включи радио, а я пока схожу за ребятами! – радостно прокричала я, выбегая из кухни. Я хотела поделиться со своей радостью со всеми. Я нашла Вику, вытащила Варю, Таяну и Славу из оружейной зоны и повела их всех на кухню, где по–прежнему звучала веселая музыка. Через десять минут мы уже все учили движения, которые нам показывал Максим. Слыша смех других, мне хотелось еще громче смеяться самой. Мне было весело, несмотря на то, что вне этой кухни была только грусть. Вика смеялась, и это было просто замечательно. Слава вскоре начал кружить Таю так же, как и меня кружил Максим. Потом я стала вертеть Варю. Все закончилось тем, что мы все образовали круг. Я видела только улыбки вокруг, в душе стало теплее. На кухню стали подходить еще люди, мы всех заставляли танцевать. Но в один прекрасный момент радио зашипело. Это было какое–то объявление. Все в нем говорилось точно так же, как и с утра. За исключением одного.

27

– Благодаря работе многих отрядов разведки, у нас есть все основания полагать, что беженцы ищут бункеры, а может и уже нашли, но все–таки большая часть их направляется к 1–ому городу. Сейчас рядом со мной находится Мария, которую вы все, конечно же, знаете! – радиоведущий радостно произнес ее имя. Мы с Максимом переглянулись, он весь напрягся. – Скажите, Мария, как у вас обстоят дела с беженцами?

– Все прекрасно знают, что я обычная Смотрительница городов, – спокойным голос отвечала женщина. Я вспомнила ее холодные голубые глаза, которые выражали враждебность.

– Но так же все знают, что вы специалист в военных делах! Все мы знаем, что быть Смотрительницей – всего лишь ваше хобби. И так, как обстоят на материке дела?

– Мы обнаружили многих, сейчас они находятся в тюрьме. Есть те, кто убегают, и они, конечно же, думают, что гораздо умнее нас, но это не так. И даже те, кто сейчас находится в бункерах!.. – Мария прыснула. – Извините. Я хочу сказать, что и их мы уже обнаружили. И главное, что необходимо сделать, это нанести решающий удар, неожиданный.

– Скажите, а сколько таких бункеров на всем Спасительном материке? – спрашивал ведущий.

– Десять, – четко отвечала Мария. – Знаете, что меня удивляет? – но голос ее тут же оживился. Что–то видимо поедало ее изнутри, и она решила высказать это. – Вам не кажется странным, что некоторые люди правительства становятся заодно с этими жалкими рабочими? – последние слова она, казалось, выплюнула со злостью, что было совсем неново. Не слушая ведущего, она хотела говорить еще. – Мне просто противно от того, что есть те, кто заступаются за них! Люди эти считаются предателями.

– Правда, что ваш сын тоже стал предателем?

– Это теперь неважно.

Эфир прервался, снова заиграла музыка, но уже никому не хотелось танцевать. Все снова начали расходиться. На лицах вместо веселья была задумчивость. Не теряя времени, я побежала в кабинет, где Игорь сидел и спокойно курил. У него на лице уже не было удивления, одно спокойствие и равнодушие. Я села слева от него за стол и хотела уже говорить, но не знала с чего начать.

– Танцуешь ты скверно, если честно, – первым заговорил Игорь. Он грустно усмехнулся при этом, стряхивая пепел с сигареты. – Но ты ведь пришла не для того, чтобы поделиться своими впечатлениями по этому поводу, так?

– Да, – твердо ответила я и посмотрела прямо в глаза Игорю. – Сейчас по радио передавали эфир с Марией. И знаешь, что она сказала?

– Даже если она и сказала, что всех нас прикончит, не стоит верить ей на слово. Это всего лишь слова, Таня, – я смерила его своим холодным взглядом. – Ладно, что она там сказала?

– Она знает, что мы в бункере, – почти прошептала я. – И поэтому я предлагаю, завтра же выдвигаться отсюда к 1–ому городу от греха подальше.

– Стой, мы же видели, как улетал вертолет с ее отрядом. Если конечно…

– Половина ее отряда еще была, видимо, в лесу, и теперь они идут по нашим следам и скоро доберутся до бункера. Игорь, мы должны ехать.

– Нет.

– Ты совсем идиот, что ли? Они знают, что мы здесь.

– Они говорят так, но ничего не знают. Никто не выйдет отсюда, пока я не скажу. И на мнение какой–то семнадцатилетней соплячки мне совсем наплевать! Я говорю тебе, Таня! Ты отсюда не выйдешь. Я не могу пустить тебя…

– Знаешь, что?! – я встала и оперлась руками на стол. Я теперь смотрела на вожака сверху вниз. Но как только он встал в такую же позу, я стала вновь смотреть на него как на предводителя. – Хоть что делай, а я не останусь здесь! – процедила я сквозь зубы. Мы со злостью дышали друг другу в лица, сверлили друг друга глазами, пока я не заметила, как взгляд Игоря смягчился. Это насторожило меня. Особенно, когда его лицо стало еще ближе. Я ничего не говорила. Я молчала и тогда, когда он стал наглаживать мою руку. – Я уезжаю.

– В том–то и дело, – даже голос его стал мягче, а руки стали ласковее.

– В следующий раз, – ответила я и выскочила из кабинета тогда, когда в него собирался заходить Максим. Он тяжело дышал – снова бегал. – Так, ты едешь со мной?

– Игорь что сказал на счет эфира? – я отмахнулась и снова повторила свой вопрос. – Собираешься бежать? Таня, все эти слова Марии – сплошная фальшь и ложь. Ты должна остаться здесь.

– В этом мире я, увы, никому ничего не должна, – грубо ответила ему я. – Просто, я хочу, чтобы ты поехал со мной и Варей. Я хочу, чтобы ты был рядом.

– Я не поеду, и