Она почувствовала, как внутри начинает нарастать напряжение. Давление. Жар. Она тянулась, тянулась, тянулась за сокровищем, не переставая быстро стимулировать лоно и пронзать его пальцами.

– О… о боже… о да! – стонала она, чувствуя себя так, будто к ней только что спустился с небес ангел сексуального удовлетворения, сияющий так, что невозможно было смотреть из страха ослепнуть.

В это момент она услышала, как поворачивается дверная ручка. Дверь открылась и тут же закрылась снова.

Балансируя на грани пропасти, Беатрис захотела громко выругаться. Одновременно она возликовала. Глаза ее были плотно закрыты, и она отчаянно убеждала себя, что официант или горничная постучали бы, прежде чем войти. И им не нужно было бы снимать пальто и, возможно, цилиндр, равно как и вешать их на стоящую у двери вешалку. Именно эти действия происходили сейчас, судя по доносящимся до нее звукам.

– Моя дорогая мисс Уэверли, чем это вы занимаетесь?

Низкий поддразнивающий голос Ритчи почти заставил ее кончить.

– А на что это похоже, мистер Ритчи? – задыхаясь, спросила Беатрис, все еще сражаясь за свой долгожданный приз. Так и не получив желаемого, она замерла, расслабляя напрягшиеся мышцы.

– Похоже на то, что ты, непослушная и нетерпеливая девчонка, не стала дожидаться меня. Ни чтобы поужинать, судя по состоянию тарелок, ни для другого.

Открыв глаза, Беатрис увидела, что Ритчи потягивает лимонад из того же стакана, из которого пила она.

– Ах, какой же ты омерзительный глупый джентльмен! Ты же сам велел мне есть без тебя!

Рассмеявшись, он залпом допил лимонад и поспешил к кровати, на ходу вытаскивая удерживающую галстук булавку.

– Но я же не говорил тебе ублажать себя самостоятельно, не так ли? – Галстук его – сияющая полоска темно-синего шелка – и золотая булавка опустились на прикроватный столик. Прищурившись, он стал расстегивать запонки.

Наградив его неодобрительным взглядом, Беатрис приподнялась с подушек, намереваясь сесть.

– Ну а теперь что ты задумала, Беа? – поинтересовался Ритчи, продолжая возиться с застежками.

– Подождать тебя.

– Вот уж нет, мадам, продолжайте ваше занятие, не останавливайтесь. Не обделяйте меня столь притягательным зрелищем. – Театральным жестом Ритчи сдернул одеяло с кровати.

Поняв, что предстала перед ним во всей красе, Беатрис покраснела. Ей показалось, что румянец распространился по всему ее телу, от корней волос и до кончиков пальцев ног. Уши горели огнем, лицо, шея, плечи и груди порозовели. Но с губ не сорвалось ни единого протестующего возгласа.

Откинувшись на мягкие подушки, она снова прикоснулась рукой к потаенному местечку у себя между ног. Клитор ее отозвался пульсацией, а лоно тут же увлажнилось, облегчая проникновение пальцев внутрь.

– Божественная, – выдохнул Ритчи, присаживаясь на краешек кровати, чтобы лучше видеть происходящее.

Нервничая и чувствуя затопляющий ее тело жар, Беатрис нахмурилась:

– Я знаю, какая я… но это так нечестно. Я же почти не видела твоего тела. Я хочу, чтобы ты тоже снял одежду.

Ритчи наградил ее долгим задумчивым взглядом, оценивающим, казалось, не только ее тело, но и разум и сердце. Беатрис следовало бы обеспокоиться, перестать ласкать себя, но она испытала лишь еще большее возбуждение.

– Всему свое время, мисс Нетерпеливость. Желание твое будет исполнено. Хотя, боюсь, ты не будешь впечатлена.

Слова его взволновали Беатрис и заставили задуматься о том, что он имеет в виду.

– Что ж, пока моим глазам открывается многообещающее зрелище. – На мгновение отняв руку от клитора, она протянула ее к Ритчи и дерзко сжала его бедро через ткань брюк. Член его показался ей очень твердым и готовым к действиям.

– Нет-нет, продолжай свое дело. – Мягко, но настойчиво он снял ее пальцы со своей ноги и положил их поверх ее лобка.

– Я забыла, на чем остановилась.

– И чья в том вина?

Беатрис внимательно всмотрелась в глаза Ритчи. Еще мгновение назад он, казалось, был чем-то озабочен, теперь же обрел привычную игривость. Сердце и лоно ее томительно сжались от предвкушения.

Чего бы он от нее ни хотел, она была готова дать ему это.

Ох, она понимает, она понимает.

Нервные окончания Ритчи, казалось, вибрировали от удовольствия. Некоторым женщинам был чужд эротизм, проживи они хоть сто лет и смени хоть тысячу любовников. А шаловливая мисс Беатрис Уэверли была готова показать ему зрелище, которое он так жаждал увидеть.

– И чья в том вина? – повторил он более тихим голосом.

– Моя. – Беатрис изменила положение тела и снова задвигала пальцами. В ее сияющих глазах вспыхнуло пламя желания.

– Как я вижу, ты все вспомнила.

Беатрис не ответила, продолжая молча ласкать себя. Палец ее совершал круговые движения, бедра двигались по простыне. Как будто сама богиня чувственности возродилась в ее гибком теле с копной непокорных рыжих волос, как у моделей с полотен Тициана. Беатрис раздвинула бедра, словно для того, чтобы предложить лучший обзор.

Ритчи безмолвно задыхался. Он не сумел бы ответить, что привлекало его больше – пальцы ли, растирающие клитор и проникающие во влагалище, или бледная изогнутая дугой шея, умоляющая о поцелуях. Наблюдая за тем, как Беатрис извивается и постанывает, ублажая себя, Ритчи испытал огромное желание рывком снять брюки и тоже начать ласкать себя. Заметив, что Беатрис закрыла глаза, Ритчи сжал свой налившийся свинцовой силой член через добротную ткань брюк.

«Ах, Беатрис, Беатрис…» – мысленно простонал он.

Пытаясь достичь оргазма, Беатрис приподнимала свои соблазнительные ягодицы с постели, демонстрируя Ритчи ее мягкие изгибы.

– О, о боже! – Прекрасные черты лица ее исказились, и она заметалась по кровати, продолжая яростно ласкать себя пальцами, пока, наконец, не достигла пика наслаждения прямо на глазах у Ритчи. Сотрясаемая спазмами, она испустила вопль, за которым последовали несвойственные дамам ругательства, заслышав которые Ритчи громко рассмеялся, радуясь тому, как свободно и безыскусно она выражает свое удовольствие.

– Моя дорогая мисс Уэверли, ради всего святого, где вы научились таким словам? – поддразнивая, поинтересовался Ритчи.

Беатрис, запыхавшаяся и разгоряченная, упала обратно на постель.

– Я же раньше жила в деревне, не забывай об этом, – с трудом вымолвила Беатрис, все еще прикрывая бледной рукой причинное место. – От конюхов и рабочих и не такого наслушаешься. – Ее коралловые губы растянулись в улыбке, будто бы про себя она повторяла все те ругательства, что были в обиходе у селян.

– Ты шокировала меня, Беатрис. Я-то считал тебя хорошо воспитанной аристократкой, а теперь выясняется, что юность твоя прошла среди неотесанных деревенских грубиянов, от которых ты набралась ужасных ругательств и бог знает чего еще. – Не в силах больше ни секунды находиться на расстоянии, Ритчи склонился над ее распростертым на кровати телом и заглянул в смеющиеся зеленые глаза. Беатрис провела языком по своим розовым губам, и Ритчи едва сумел сдержаться, чтобы не извергнуть струю семени.