Вот такие решения были приняты и доведены до народа, который в это время отмечал день рождения Коляды Сварожича. А тут новая радость – вожди племён договорились, и волхвы их благословили. Значит, можно отдохнуть и погулять. С ряжеными песни попеть, соломенное чучело зимы сжечь и по улицам пройтись. Загасить очаг и зажечь новый огонь, а затем посидеть за праздничным столом. Поговорить с друзьями-соседями за жизнь и обсудить новости. Погадать и принести богам благодарственную жертву. Попросить Коляду поскорее прогнать холода и подарить своим младшим сородичам тёплую весну, благодатное лето и плодородную осень.

Однако праздник для рядовичей – воинов, рыбаков, земледельцев и мастеров, а для вождей, купцов и волхвов продолжается рабочий день. Новости разлетались по Арконе, а отсюда по всему Руяну и далее за его пределы. Создание Венедии, даже формальное, в торговых и политических раскладах меняло очень многое, и каждый человек, который имел подчинённых и какое-то своё дело, хотел на этом что-то выгадать. Я не исключение. Поэтому после окончания схода, когда князья отправились пировать, я должен был посетить постоялый двор, где меня ожидали варяжские капитаны и соседи-бодричи. Мы договорились встретиться и обсудить предстоящий поход в Ла-Манш, но перед этим я проводил Векомира. Старик немного перенервничал, его колотил лёгкий озноб. При этом слабости он не показывал и от помощи младших волхвов отказался. Но я видел и чувствовал, что ему тяжело. И когда от ворот святилища жрец направился в сторону своих покоев, я пошёл с ним. Векомир покосился на меня, но не прогнал.

Не спеша мы дошли до его комнаты, которая была образцом аскетичного образа жизни, и только здесь верховный жрец Святовида немного расслабился. Он прилёг на своё жёсткое ложе, покрытое медвежьей шкурой, и еле слышно застонал. Я сел на табурет рядом и спросил его:

– Может, целителя позвать?

– Не надо… – Старик слегка пошевелил головой. – Просто минувшие три дня были очень трудными… Скоро всё пройдёт… Так бывает, годы дают о себе знать…

– Как скажешь.

Волхв молчал, и я тоже. За воротами храма меня ожидали, но я не торопился. Варяги и бодричи подождут, никуда не денутся, а уйти неудобно, тем более у меня к Векомиру имелась просьба, да не одна.

Прошло примерно десять минут, старик немного оклемался и сел. Он кивнул на столик, где на подносе стоял кувшин с парой глиняных кубков, и попросил:

– Вадим, подай напиться.

Я встал и налил в один из кубков густого тёмно-зелёного травяного настоя. Векомир выпил напиток и заметно взбодрился. Его глаза заблестели, он повёл плечами и крякнул.

– Завтра привезёшь ко мне Мальмфриду Мстиславну, поговорю с ней, и пусть обратно в Ютландию отправляется, а то Свен с Кнудом небось уже заждались её.

– Ясно. Привезу и провожу в путь-дорогу. Ещё что-то от меня требуется?

– Нет. Отдыхай и готовься к своему походу. Ну и в дом покойного купца Треска почаще заглядывай, там твои советы всем интересны.

– Хорошо.

– У тебя какие-то просьбы есть?

– Да, имеются.

– Ха-ха! – засмеялся жрец и левой рукой огладил седую бороду. – Что хочешь?

– Мне бы пару мастеров, которые баллисты и стреломёты делают.

– Зачем? Хочешь Рарог укрепить?

– Это само собой. Но помимо этого есть задумка до весны на нефы по одной боевой машине установить, чтобы мои купцы могли вражеским судам сопротивление оказывать. Да и огненные смеси лучше баллистами метать. Помучиться с установкой орудия, конечно, придётся, но до весны мастера справятся.

– Задумка хорошая, попробуй. Это всё?

– Нет, только начало.

– Ладно, говори дальше.

– Огненных смесей для похода больше надо.

– Так возьми и сделай. Мои волхвы секрет приготовления этой дряни тебе раскрыли, теперь всё в твоих руках.

– Делать долго, и не все компоненты есть, из-за этого заминка. Производство налажу, иначе никак. Однако не раньше осени или следующей зимы, когда всё потребное соберу.

– И сколько тебе нужно снарядов?

– Хотя бы сотню.

– Пять десятков получишь, и всё, а остальное, что мои люди за зиму сделают, пойдёт варягам Мстислава и в войско Никлота. Но смотри, чтобы ни один снаряд не попал в руки наших врагов!

– Понятно, вот только секрет греческого огня англам известен. Ведь в Варяжской гвардии ромейского императора не только варяги с викингами служат.

– Откуда тебе известно, что англы об огненных смесях знают?

– От пленных.

Векомир помолчал, обдумал мои слова.

– Давай дальше.

– Я слышал, на Борнхольме каменоломни будут работать.

– Ну и…

– Мне камень на постройку крепости необходим.

– Это не ко мне. Других спрашивай.

– Кого?

Волхв чему-то улыбнулся:

– Странно как-то выходит. Порой я знаю о твоих делах больше, чем ты сам.

– Не понял. К чему это сказано?

– К тому, Вадим, что, пока ты на совете сидел и рядом со мной был, к твоей ватаге прибился ещё один вожак, который хочет в Ла-Манш сходить. Он считает, что обязан тебе, и горит желанием вместе с Вадимом Соколом католиков погонять.

– Всё равно не ясно, о ком ты говоришь.

– Объясню подробнее. Большой Бельт и морскую битву с данами помнишь?

– Конечно.

– Наши лодьи отбивал?

– Да.

– А о том, как варяжского вожака выручил, не забыл?

Я поворошил память и кивнул:

– Было такое. Подранок на одном из кораблей уцелел и обещал меня отблагодарить.

– Так вот, этот вожак сейчас на Борнхольме обосновался, а все будущие каменоломни находятся на его земле. Услышал меня?

– Да. Только не понятно, откуда ты об этом знаешь? Неужели у тебя настолько хорошо лазутчики в Арконе работают, что о делах каждого варяга сообщают?

– Эх-х! – Волхв тяжело вздохнул. – Нет. Лазутчики здесь ни при чём. Всё гораздо проще. Этого варяга зовут Идар Beкомирович. Он потомок великого князя Славомира и мой сын. Младший и единственный, кто остался в живых. Было их у меня четверо, а выжил только он, и если бы не внуки с правнуками, то сидел бы Идар в Арконе. Ну а так бродит по морям и мои поручения выполняет. Однако не любит сын этого и всё время обособиться желает. Вот и теперь хотел я его в Исландию послать, а он упёрся – нет, пойду с Вадимом Соколом рыцарей бить.

– И ты его отпустил?

– Разумеется.

– Мне за ним присмотреть?

– Он сам за кем хочешь приглядит, боец сильный и вожак неплохой, так что обузой не станет.