седых волос начиналась чуть ли не на темечке. Орлиный нос, раскосые глаза и едва намеченные губы, пропадающие в густой бороде.

А еще глаза. Пронзительные и холодные. Цвета стали.

Кивнув портрету Его Императорского Величества, я продолжил подъем. И тут на весь коридор раздался противный писк — заработала арка металлодетектора.

На моем пути вырос охранник:

— Вы куда⁈

Я скосил на него глаза, и он разом побледнел и вытянулся по струнке.

— Вольно, — бросил я, и пошел дальше по коридору.

Действительно куда? Наверное туда, где будет поменьше народу.

Наконец, такое место нашлось. Какой-то темный закуток, где я устало опустился на пол, поджал под себя ноги и положил Сферу на колени.

С одной стороны, «пить» настолько ценный артефакт практически на ходу, забыв про все предосторожности, — дело крайне неэкономное и опасное. Примерно как пытаться вылечить насморк при помощи магического жезла.

Да и вообще поглощать Сферы чаще, чем раз в пару недель, не рекомендуется. Идеально — раз в месяц. Однако следовать правилам будем другой раз.

Организму нужна встряска. Вдобавок еще куча народу, ждет не дождется, когда я настучу им по башне до того, как зайдет солнце.

Ну, погнали! Я вцепился в голубую поверхность. Как и всегда Сфера начала сопротивляться, но я был зол и беспощаден. На сюсюканья не было времени, поэтому я разом нарушил все правила и разобрался с ней «жестко». Чтобы не закричать от боли, пришлось сжать зубами древко копья. До хруста.

Взаимная экзекуция продолжалась минут пятнадцать, но наконец Сфера испарилась, а я, заполненный энергией под завязку, вскочил на ноги.

Ну где ты там, жирный хмыреныш?

Табличку «Никольский Г. А. Градоначальник» я нашел меньше, чем за минуту, и без стука пересек порог.

— Вам назначено?.. — вскочив с места, спросила меня растрепанная секретарша.

— Мне всегда назначено, — улыбнулся я и принюхался.

Пахло гарью.

— Босс у себя?

— Он… — побледнела она, когда всмотрелась в мою физиономию. — Занят…

— Значит, у себя, — сказал я и распахнул дверь в кабинет.

Картина маслом — не ждали!

Бардак, будто тут резвились гарпии или кто покрупнее. Все шкафы, ящики и сундучки перевернуты вверх дном. На столе, залитом темной жидкостью, надрывается телефон. А перед жарко зажженным камином на коленях грузная фигура градоначальника, суетливо засовывающего в пылающей зев пачки каких-то бумаг. Их почерневшие клочки с опаленными краями дотлевают по всему кабинету. Никаких понятий о технике пожарной безопасности!

Градоначальник был настолько увлечен делом уничтожения компрометирующей документации, что даже не заметил, как ручка двери ударилась о стенку. Не услышал он и торопливого полузадушенного возмущения секретарши, которая прыгала за порогом.

Ни приближающихся шагов, ни деликатного покашливания.

Ощутил он только мой сапог на своей объемной заднице.

— А⁈ — взметнулся Никольский словно петух, которого согнали с насеста. — Надя! Я же сказал, никого не пускать! Ты кто? Да как ты смеешь⁈

— Могу. Смею… — проговорил я, смерив оплывшего персонажа хмурым взглядом. — Никольский? Градоначальник?

— Да…

С каждой секундой, пока я сверлил его взглядом, он отступал все дальше. И с каждым шагом казалось он становился меньше ростом. Дверь за нашими спинами тихонько закрылась.

— Тебя скинули, Никольский, слыхал? — продолжал я, раздумывая, что бы такое сделать с этой тушей.

В камин запихать? Муторно. Из окна выбросить? Громко. Тут раздавить? Мокро.

— Что? — пыхтел он, пытаясь найти опору за спиной. — Кто?..

— Я!

— За что? — взвизгнул он и уперся задницей в раскаленный камин — Меня подставили! Мне угрожали!

— Еще скажи, что тебя купили…

— Да! — кивнул он и тут же затрясся. — В смысле, нет!

Я усмехнулся, и в этот момент в кабинете затрезвонил телефон.

— Кто это? Твой заказчик?

— Нет… В смысле, да! В смысле…

— Герасимов, да?

— Он…

Я сплюнул и взял трубку.

— Слушаю.

— Кто это? — проговорил в трубке знакомый голос барона Герасимова. — Где Никольский?

— Никольский…

Закрыв трубку рукой, я посмотрел вслед кинувшемуся на выход бывшему градоначальнику. Он выбил закрытую дверь огромным животом, а после едва не раздавил визжащую как сирена секретаршу. Дверь в коридор тоже не устояла.

— … он вышел, — сообщил я в трубку, затем подошел к окну и крикнул стоявшим внизу гвардейцам: — Эй! Ловите жирного!

Парни сразу приняли выбежавшего из здания Никольского под руки, повалили на землю и принялись крутить. Визг жирной свиньи разносился на всю улицу.

— Он вышел и больше не вернется, — повторил я в трубку и уселся в еще теплое кресло градоначальника.

…и чуть в нем не утонул. Е-мое! В таком и бегемота можно держать.

— Ты кто такой, черт тебя…

— Не узнаете Александр Христофорович? — хмыкнул я и сунул руку под стол, где у Никольского хранился пузырь с коньяком. — А ведь мы общались с вами не так давно. Забыли?

— Скало… Как? Ты же сдох⁈

— Я и сам себе удивляюсь, Александр Христофорович, — отозвался я, вытаскивая чистый бокал. Один единственный. — Так когда вас ждать-то? Для клятвы верности, я имею в виду.

— Что с моими сыновьями?

— С сыновьями… — я наполнил бокал. — Федя помогает нам утрясти проблемы с вашими людьми, но они, думаю, больше не ваши. А вот Дима напал со спины на своего сюзерена и бесславно погиб. Следующий вы.

Я пригубил коньяк — неплохо! У гаденыша был вкус.

Герасимов ничего не ответил — из трубки раздавалось только его тяжелое сопение. В конце концов, ждать мне надоело.

— Короче ублюдок, — заговорил я на понятном ему языке. — Все твои люди — и ликвидаторы, и гвардейцы — в моих руках. У тебя только два варианта. Первый — добровольно передать все дела Федору. Второй — дождаться меня и сдохнуть. На размышление пять минут.

Я бросил трубку и ткнул в кнопку с надписью «секретарша»:

— Наденька, золотце. Это Евгений Михайлович Скалозубов, который временно распоряжается делами твоего бывшего начальства. Скажи, ты знаешь номер его благородия барона Берцовского?

— Д-да… — ответили мне после небольшой паузы. — Вас соединить?

— Конечно, — улыбнулся я. И принялся было ждать, однако трубку взяли довольно быстро.

— Никольский?.. — пробурчали мне в ухо хриплым голосом. — Вот уж не ожидал.

— Увы, нет. Никольский уволен ввиду полнейшей профнепригодности. Не прошел аттестацию и отправился сушить сухари.

—