– Хорошо! – закричала я. – Я поеду! Но домой я не вернусь!

Экипаж остановился. Герберт всегда оставался Гербертом, и порой он очень напоминал отца: расстояние до экипажа я преодолела пешком.

Место, куда привез меня Герберт, до боли напоминало лечебницу, где доживает свои дни Ким. Я поежилась при виде трехэтажного особняка, давно не видевшего ремонта. Здание износилось, но выглядело жилым. Я различила в окнах силуэты. Мы шли к главному входу, и с каждым шагом я ощущала что-то очень тоскливое. Герберт явно заметил мое состояние, потому что взял под руку. Не могу сказать, что стало легче.

– Где мы? – шепотом спросила я, после того как мужчина постучался.

– Это Лейквилль-хост, государственный приют для тяжелобольных.

– И что мы здесь делаем? Ты решил показать мне одноногую собачку, чтобы я расчувствовалась и вернулась в ваше с Кортни гнездышко?

– Нет, – коротко ответил Герберт.

Двери открыла миловидная женщина в поношенном лекарском платье. Она приветливо улыбнулась и кивнула нам.

– Вы…

– Господин Уолдер и леди Кордеро. Мы к Эдмонду Белами.

– Что?! – только и успела пропищать я, прежде чем меня потащили куда-то вглубь здания.

Я ненавидела больницы, госпитали, лечебницы и приюты. Никогда не могла долго в них находиться. Видавшая виды мебель, требующие ремонта здания, уставшие и потерянные лекарки, слоняющиеся туда-сюда. Те, кто побогаче, держали семейных лекарей и оказывались в таких местах лишь по крайней нужде. Вот уж не думала, что придется заявиться в такое местечко. И что придется общаться с кем-то вроде Белами. Прошлая наша встреча едва не закончилась для меня тюрьмой. Мне подкинули его родного ребенка, обвинив в похищении. Не думаю, что он с тех пор изменил ко мне отношение.

– Прошу вас. Время на посещение – не более тридцати минут.

Мы остановились перед самой обычной дверью без таблички. Краска кое-где потрескалась и осыпалась. Герберт толкнул дверь, впуская меня в палату. Все во мне сопротивлялось этому и требовало немедленно уйти. Но выбора не оставили.

Я старалась не смотреть на кровать и мужчину, лежавшего на ней, но комнатка была так убога, что взгляд постоянно возвращался к Белами. Он выглядел нормально… за тем исключением, что не двигался и никак не реагировал на происходящее вокруг.

– Здравствуйте, Эдмонд. Это Герберт Уолдер, поверенный семьи Кордеро. И Кайла Кордеро. Мать Стеллы.

Я вздрогнула и отвернулась.

– Простите, что потревожили. Но другого выбора не было.

А следующие слова уже предназначались мне:

– Вечером семья Белами ужинала, когда в дверь позвонили. Никто так и не узнал, кто навестил их в тот день. Дверь открыл Эдмонд, его ударили каким-то очень сильным ментальным заклятием. Он протянет еще несколько лет в таком состоянии. Но ни речь, ни способность двигаться к нему не вернутся. Его жену убили в гостиной. Она, очевидно, велела Стелле бежать и прятаться, что та и сделала. Ее не нашли, она спряталась в шкафу в подвале. Они обшарили весь дом. Самый младший ребенок спал наверху. Он не был свидетелем, слишком маленький, чтобы что-то запомнить или услышать. Просто подвернулся под руку.

– Зачем ты все это мне рассказываешь? – глухо проговорила я. – Мне жаль людей. Жаль, что есть чудовища, которые могут творить такое. Но при чем здесь я?

– Кто бы ни сделал это, он может охотиться за Стеллой. Она свидетель. Эти люди… маги, Кайла, обладают очень и очень серьезными способностями. Мы не знаем, кто они. Не знаем, почему сделали то, что сделали. Но знаем, что Стелла выжила. И они могут за ней вернуться. Она сейчас у лекарей, но придет время – и ее отправят в приют. Подумай, какая там охрана. Подумай, что будет с твоим ребенком, если те, кто убил ее семью, вернутся. И подумай, какую защиту можем обеспечить мы.

– И зачем вам я? Заберите с Кортни девочку. Воспитывайте, защищайте. Вы ведь хотите детей, одним больше, одним меньше.

– Ты мать Стеллы. Тебе дадут согласие ее забрать быстрее.

– И как мы докажем, что я ее мать? Был договор, по которому я отказалась от ребенка. Но его забрала Ким, а она сейчас вряд ли поделится ценной информацией. Проверка крови займет приличное количество времени.

– С этим я постараюсь разобраться.

– Как?

– Я не самый законопослушный юрист, – туманно ответил Герберт.

– Не сомневаюсь.

Я умолкла, стараясь не смотреть на Эдмонда Белами. Понимает ли он хоть что-нибудь? Мне всегда казалось, что самое жуткое – это вот так остаться запертым в собственном теле. Если он словно без сознания, где-то в темноте и покое – это одно… а если все осознает и слышит, только не может подать знак?

Герберт не собирался уходить до тех пор, пока я не сдамся. Эта сволочь прекрасно знала, какое воздействие на меня окажет вид Белами, прикованного к постели. Герберт всегда умел давить на нужные точки. Больница и запахи напоминали о времени, когда болел отец. Я тогда тоже предпочитала не заходить в его комнату.

– Ладно! – наконец вздохнула я. – Что мне надо сделать?

К счастью, Герберт тут же прошел к выходу и открыл передо мной дверь. Я бросила немного виноватый взгляд на лежавшего Эдмонда и пролепетала что-то в качестве прощания. Оказавшись на улице, я почувствовала облегчение.

– Что дальше?

– Подпишешь пару бумаг, а пока я буду заниматься документами, перевезешь вещи в Кордеро-холл.

– Нет, – отрезала я. – Домой не вернусь. Сменю жилье, поселимся в людном районе. Но я останусь в Даркфелле.

– Кайла, я не думаю, что, живя одна, ты сможешь защитить Стеллу.

– Герберт, наш дом далеко не самое безопасное место. В прошлом году моя съехавшая с катушек сестричка убила там мою подругу, напала на меня и несколько месяцев издевалась над нами. Я поселюсь в людном районе, с соседями. Найму охрану. Или так, или тебе придется запереть меня здесь на пару месяцев. Кортни тебе не позволит.

– Хорошо, пусть будет так. Я проконтролирую твою защиту. И, Кайла, постарайся, когда придет время, перед сотрудником опеки выглядеть сочувствующей, раскаявшейся матерью. Нашу семью не слишком-то любят в управлении контроля за детьми.

– Почему это? – хмыкнула я, идя к карете.

– Считают, что ваш отец жестоко с вами обращался.

– Ну, они, в общем-то, правы. Знаешь, Герберт, я тебя ненавижу. Но ты кормишь меня завтраком. В приличном месте.

– Как скажешь, дорогая, – усмехнулся поверенный, открывая передо мной дверь экипажа.

* * *

Даркфелл – город желаний и возможностей.

Хейзенвилль – словно застыл во времени, погрязнув в глупых традициях. В Хейзенвилле у вас нет права выбирать свою жизнь. У вас есть дом, который невозможно продать. Есть статус в обществе, из рамок которого не выбраться. В Даркфелле, если у вас есть деньги, можно купить все.