что, на него недавно навалились новые задачи из-за председательства в торговом братстве Новгорода, но даже с ними он справляется блестя…

— Простите меня за прямоту, — Бранимир прерывает её полным недоверия голосом. — но были ли между Вами и Вашим мужем какие-либо трения или разногласия?

Глаза Милицы на мгновение расширились, но она прикусила нижнюю губу и лихо вернула себе самообладание:

— Воевода, Вам ли не знать с высоты прожитых лет, что в любых отношениях бывают взлеты и падения? Несмотря на некоторые трудности, мы всегда разрешали любые разногласия. Уверяю Вас, моя любовь к мужу была неоспоримой.

Ари неловко ёрзает на месте: слова девушки о муже лишь сильнее злят его и заставляют вспомнить проведённые вместе ночи так, как будто последняя из них случилась вчера. Бранимир же продолжает давить на купчиху.

— Ваша — быть может. А были ли у него связи на стороне? Походы в увеселительные заведения?

Голос Милицы задрожал, и она, не выдержав, встала со своего места и нависла над столешницей. Орехового цвета глаза женщины вспыхнули лесным пожаром, а тонкая синяя венка на шее стала наливаться от крови и пульсировать.

— Мой муж был верен и предан мне. Вепрь никогда бы не причинил мне никакого вреда, умышленно или даже невольно, я для него — такой же смысл жизни, как и его работа, — обладательница каштановых волос повышает свой голос и с яростью смотрит… вовсе не на ведущего допрос Бранимира, а на Ари. — Вепрь относится ко мне как к самому дорогому сокровищу, оберегает и лелеет меня, поэтому любое предательство с его стороны исключено и даже одними суждениями о возможной измене вы оскорбляете наш дом и наш брак. Мой супруг… он — самый заботливый и любящий из всех мужчин не только в Новгороде, но и во всём государстве!

В комнате воцаряется тишина, когда раздражённая Милица уходит, оставляя в абсолютной тишине обоих дружинников. Бранимир хмурится и устало прикладывает палец к переносице: после допроса его мигрень стала ещё сильнее.

Ари же бросает в сторону удаляющейся девушки полный надежды взгляд, но она и не думает оборачиваться.

* * * * *

Взяв князя за руку — впервые она видела его таким по-детски трогательным и увлечённым, Ольга подвела его к большому деревянному столу, где уже были подготовлены и мука, и деревянные чаши для замешивания, и прочие добавки да посуда.

Сейчас в помещении царил совершенно другой запах — и вместо аромата свежеиспечённого хлеба на Игоря пахнуло дрожжевой опарой, отчего мужчина поморщился и зажмурился.

— Что это? Пекари оставили тут брагу?

— Это опара, княже, — рассмеялась варяжка, осознавая, что будучи обладателем высокого титула, Игорь был настолько далёк от подобных простых истин. — Вода, мука, немного мёда и закваска из хмеля — если смешать их и оставить на несколько часов, то тесто станет ароматным и пышным. И пить её я бы не советовала — если только не хотите, чтобы Вас раздуло как плавательный пузырь у рыбы. И это — только основа для будущего каравая.

Ольга тщательно объяснила, как важно просеивать ржаную муку перед тем, как замешивать тесто, рассказала о последовательности добавления в квашню соли, солода, мягкого сливочного масла.

— Вот так? — спросил у неё, смущаясь, государь, когда отрезал ножом кусок желтоватого масла. — Достаточно?

— Да, но нужно измельчить масло, чтобы оно равномерно распредилось в нашем тесте, — улыбнулась Ольга и, приобняв сзади мужчину, положила свои тонкие пальцы на руку Игоря и направила ту вместе с рукоятью ножа, отмеряя небольшие части от общей массы. — Такой размер нам подойдёт.

Глаза Рюриковича загорелись от увлечённости работой — кто бы мог предположить, что его так захватит обычное приготовление хлеба? То, как будущая супруга терпеливо объясняла ему все премудрости этого непростого для него дела, то, как на своём примере и своими руками показывала каждую тонкость, каждую ступень, напомнило ему о тех далёких временах, когда он был любопытным мальчишкой, что всем своим существом пытался познать окружающий мир.

И помогали ему в этом матушка и старый Веремуд. Сейчас ни первой, ни второго рядом не было, но почему-то именно рядом с Ольгой он вновь испытал это чувство, это ощущение… защищённости и безусловной, не требующей ничего взамен заботы.

Из тягучего, словно квашня, плена размышлений его вырвал звонкий голос варяжки.

— Теперь следует размять наше тесто. Молодым оно вмиг разрывается, но если как следует поработать с ним руками, станет тесто упругим, гибким, гладким. Но важно и не перестараться, не быть с ним излишне грубым. Представьте, что тесто — это что-то хрупкое, что-то дорогое сердцу… например, невинная и скромная девица. Девица, что знает, чего желает её сердце, но пока не понимает — как.

От подобного сравнения Игорь чуть не покраснел, но ещё насыщеннее от пунца стали щёки правителя, когда Ольга плавно опустила его руки в деревянную кадку.

— Сначала нужно почувствовать тело нашего теста, — тихо прошептала на ухо князю Ольга, обдавая его тёплым дыханием, и направила его кисти в мягкий пластичный ржаной ком. — Сейчас оно легко рвётся, словно боится наших прикосновений, но лаской и настойчивостью можно добиться того, что будущий хлеб сам станет поддаваться каждому касанию. Словно это глина в руках талантливого и умелого гончара, что придаёт ей форму и наполняет содержанием — ведь из-под его длани выходит сосуд и для высокого употребления, и для самого низкого.

Рюрикович изумился одновременно и осязательным ощущениям от скользящей между пальцами изменчивой массы, и словам своей будущей супруги. Глаза князя расширились и будто скрылись за дымкой сладостной поволоки: вместе с пылкостью к готовке он почувствовал прилив страсти и совершенно иной природы. Подыматься принялось не только тесто.

— Важны не только соль или мука, княже. Главное — вложить всю душу и любовь в каждое движение.

Словно решив добить возбуждение правителя, Ольга опустила в тесто и собственные руки. Те принялись легко, изящно и умело двигаться внутри кадки, вымешивая тесто; к ним присоединились и грубые ладони Игоря, что сначала неловко и неуверенно начали повторять за своей учительницей каждый шаг.

— Нежнее, княже, чуть нежнее. Представьте, что Ваша рука — это летящая птица, — мягко подбодрила сына Рюрика варяжка. — Вообразите себе тесто как живое существо. Ему нужно ваше ласковое прикосновение, чтобы ожить и превратиться в Ваших руках в нечто прекрасное и волшебное.

Ольга сильнее прежнего прижалась к его спине, и в этот момент обоим показалось, что время перестало существовать, и единственным, что существовало в мире был танец двух пар рук, скользящих по тесту и внутри его толщи.