class="p1">Сколько это продолжалось, он так и не понял, да и разве было это важно? В момент, когда они завершили заниматься тестом, что из бесформенной массы превратилось в гладкий, упругий шар, варяжка положила свои испачканные ладони на руки князя, прижала его к столешнице… и одного этого движения оказалось достаточно, чтобы пружинистая, натянутая до предела тетива чувств Игоря наконец-то выпустила всё накопленное ранее напряжение.

Мужчина сдавленно простонал и схватил угол стола сжатыми до побелевших костяшек пальцами. Игорь сделал жадный вдох и закатил глаза, на несколько секунд с головой погружаясь в омут тёплой и сладостной неги. На льняных штанах его, спереди, расплылось быстро увеличивающее в размерах тёмное округлое пятно.

Ольга, заметив учащённое дыхание князя, приобняла его за плечи и обеспокоенным голосом спросила:

— Вам плохо, княже? В пекарне жарко, если хотите, мы можем выйти и поды…

Не в силах больше противиться притяжению, Игорь обхватил её лицо ладонями и, не давая договорить, накрыл рот девушки своими жаждущими губами. В серых глазах дочери Эгиля отразились одновременно испуг и какое-то умопомрачение, а дыхание перехватило от новых, неизвестных ей ранее чувств где-то глубоко внизу живота.

Князь положил её грязную от лоскутов теста ладонь на свою грудь, и Ольга ощутила, как гулко бьётся его сердце, вот-вот готовое выпрыгнуть наружу. Не отрывая от будущей жены одновременно пугающего и трогательного взгляда, он подхватил её на руки и бережно положил на столешницу, заскрипевшую от веса обоих.

Левая рука Игоря стянула через голову льняную рубашку, освобождая мужчину от одежды и обнажая его широкую, покрытую кучерявыми каштановыми волосами, грудь; правая же выдрой нырнула под платье варяжки, блуждая по девичьему стану и изучая каждый его изгиб.

Когда ладонь мужчины скользнула ниже пупка, словно проснувшаяся ото сна Ольга мягко, но настойчиво схватила её за запястье и перехватила на полпути к сокровенному месту.

— Княже… — переводя дыхание и пристально глядя в глаза обезумевшему от страсти правителю, произнесла она шёпотом. — Помните, Вы обещали мне, что не притронетесь и пальцем? Я… всем своим нутром желаю, чтобы Вы обладали мной — но только как своей законной женой.

Не обращая внимания на её слова, он потянулся вперёд своими губами, но те встретили преграду в виде опустившегося на них указательного пальца девушки.

— Завтра, после свадьбы. Завтра ночью я стану Вашей до конца дней своих. А сейчас, — взгляд её переместился на лежащий посреди белого пятна муки ком. — Сейчас нам надобно закончить свадебный каравай, мой князь. Вместе.

— Ладно, и то правда, — расстроенно кивнул князь и, несолоно хлебавши, облачился в рубаху. — Что делать дальше?

— Сейчас узнаете, княже. Каравай, который мы завтра разделим, будем самым румяным и вкусным — даже по сравнению с выпечкой госпожи Выпи.

* * * * *

Совой с бесшумными крыльями вылетев из своей лачуги, старая Злоба устало смотрит на небо — там уже начали загораться первые звёзды. Травница выплёскивает содержимое деревянного ведра в выгребную яму, и вываренные стебли растений складываются в причудливый узор, отдалённо напоминающий бегущего быка.

— День длинный самый, но пойдет на попятную… — принюхивается к воздуху старуха и морщит нос от неприятного запаха. — В ветре с посада я чую мертвятину.

Глава XX: Солнцестояние

ГЛАВА XX: СОЛНЦЕСТОЯНИЕ

С наступлением утра город захлестнули предвкушение и волнение, ведь сегодня намечалось знаменательное событие — свадьба самого великого князя. Новгород давно не видел событий подобного размаха, поэтому уже с первыми лучами солнца на город высыпали и стар, и млад — тем более, что сон их нарушили громкие звуки рожков.

Городские глашатаи растрезвонили вести о грядущем торжестве на каждом уголке начиная от посада и заканчивая окраинами с торгом, и взбудораженный новостями народ побросал все свои дела и присоединился к уже толпящимся у ворот любопытным зевакам.

Здесь собрались многочисленные ремесленники, купцы, крестьяне и бродяги, отбросившие все заботы и невзгоды, ведь этот день сулил им отдых и радость.

Когда пробил назначенный час, главные городские ворота распахнулись, и оттуда появилась процессия из посадского войска и дружинников, сопровождающая вереницу повозок и всадников. Впереди верхом ехали Гостомысл и Вещий Олег, открывающие шествие, следом за ними же начинался длинный кортеж из телег, груженых хлебом и винными бочками.

— От лица великого князя Игоря… — зычным голосом объявил посадник, и многочисленные рожки тут же затихли, не смея его перебивать. — В честь его свадьбы сегодня каждый обездоленный житель и гость Новгорода получит хлеб для наполненности живота своего и вино — для поднятия духа!

Первый ряд горожан волной нахлынул вперёд, чтобы оказаться поближе и как следует рассмотреть процессию, однако шагающие по обе стороны от запряжённых коней пешие воины остановили любопытных во избежание давки.

На первой же телеге, украшенной лентами и цветами, ехали уличные музыканты и лицедеи. Сливающие воедино звуки дудок, свирелей, бубнов и гуслей ещё больше подогревали атмосферу и наполняли сердца новгородцев желанием от души повеселиться. Кто-то начал прямо на месте плясать, другие же жители, менее смелые, просто принялись хлопать в ладоши или едва заметно кивать в такт музыке.

Следующие полтора десятка возов провезли мимо скопища людей бочки с вином и корзины с хлебом, замкнула же процессию телега с сидящим посреди множества букетов, нарядных детишек и клеток с белыми голубями Щукой. Ребятишки, спрыгнув с повозки с цветами в ручках, побежали вперёд и начали раскидывать лепестки перед царственной четой, что ехали верхом на Молнии и Вихре.

— Смотрите, это великий князь! — выкрикнул мальчишка, сидящий на плечах своего отца, и показал пальцем на возникшую в воротах пару.

— Какая… красивая, — только и выдохнула девчушка по другую сторону шествия, не сводя глаз с Ольги.

И она была во многом права.

Пусть дочь Эгиля и раньше была хорошенькой, благодаря стараниям жены посадника и подобранным одежде и украшениям скромный бутон расцвёл в прекрасную розу, в которой окружающие видели уже не подростка, а настоящую женщину.

Облачённая в белоснежное платье с золотым кружевом тонкой работы, что сидело точно по фигуре, но прикрывало юное тело от самых плеч и до щиколоток, с алым кушаком с такой же золотой вышивкой на талии, в тонких сафьяновых сапожках — она и сама не узнала себя в отражении, впервые увидев новый образ в зеркале.

А уж когда за дело взялась знающая толк в наведении красоты Богуслава, то к дорогому наряду добавились ставшие ещё выразительнее черты лица: щёки покраснели от "девичьих румян" (1), а брови окрасились в чёрный благодаря заморскому кохлю (2).

Завершили новый образ изящная серебряная