Она почувствовала тяжёлое, сонное присутствие левиафанов (двадцати трёх, если быть точной) и бесконечный, бессмысленный водоворот акул (трехсот, или около того).

Она провела их мимо хвоста другого левиафана, заметив ярких ракооборазных, ползающих между моллюсков и чешуи, и обнаружила Мактис прямо за ним. Сделав рывок под неприятельское судно, они проплыли на противоположную сторону, и Исана убедилась, что они всплыли в полной тишине.

Остальные приложили усилия, чтобы вдохнуть тихо, но тем не менее после долгого путешествия под водой они с жадностью глотали воздуха. Исана держалась недалеко от Мактиса, рядом с границей водной магии, которая скрывала присутствие корабля от спящих левиафанов.

Заклинатели воды с Мактиса, отметила Исана, работали более тонко, чем заклинатели со Слайва. Их работа была не менее сложной, но их корабль создавал меньше волн на море, возможно, потому что их корабль был больше, чем Слайв, вытеснял больше воды и их задача по сокрытию корабля была более сложной.

— Эрен, — хрипло прошептал Тави, — Делай для нас дыру.

Эрен сглотнул и подплыл к кораблю. Он отпустил линь и тут же воткнул один из своих ножей в корпус корабля. Он повис на нем, корабль тащил его по воде, свободную же руку он расположил на корпусе и закрыл глаза.

Исана расширила свои чувства до корабля и снова была удивлена тому чувству абсолютной ясности, что открыло ее заклинательство. Это было схоже с тем, когда она занималась целительством, ощущая боль и повреждения тела пациента.

Она чувствовала воду вокруг корабля, касающуюся корпуса, включая места, где терпеливая, мягкая сила воды нашла трещинки в корпусе и начала медленно, постепенно просачиваться вниз.

Она подождала мгновение, но когда Эрен разочарованно покачал головой и передвинул руку на следующую доску, она изменила угол движеня, чтобы быть поближе.

— Ниже и около фута ближе к носу, — тихо произнесла она, — Там есть щель. Она заделана парусиной и пропатчена дегтем, но доски начали слабеть.

Эрен одарил ее быстрым, удивленным взглядом. Затем он передвинул руку на предложенное ей место и его глаза расширились. Он закрыл их, его пальцы застыли, став похожими на когти.

Он сильно надавил, его пальцы вошли на полдюйма в дерево. Он издал удовлетворенный, рычащий звук и повторил движение еще несколько раз, пока его рука не вошла в корпус по ладонь. Тогда он глубоко вздохнул и, сделав вращательное движение, вытащил руку.

Раздался сырой треск, планка отделилась от обшивки корпуса и сломалась. Эрен отбросил двухфутовый кусок доски, ухватился за планку чуть ниже проделанного отверстия, и, после секундной концентрации, оторвал второй отрезок доски.

Исана ощутила напряжённое внимание, направленное на неё, и повернулась, чтобы найти Тави, наблюдающего за ней, сузив зелёные глаза. Он наклонился к ней ближе, и прошептал:

— Что случилось?

Она пристально посмотрела на него, потом покачала головой.

— Я не уверена.

— С тобой всё в порядке?

— Я… — Она покачала головой. — Это всё одна фурия. Всё это. Целое море. Если ты можешь общаться с любой из них, то можешь говорить со всем этим. Его здесь так много, и я не могу… — Она внезапно замолчала, когда рука Тави закрыла ей рот.

— Шшшш, — тихо сказал он. — Ты говоришь слишком громко. Ты уверена, что с тобой всё в порядке?

Исана закрыла рот и решительно кивнула.

— Только быстрее. Мы должны спешить. Солнце садится. Я чувствую, как они начинают шевелиться. Нам нежелательно быть в воде, когда они проснутся.

Раздался ещё один треск, и Эрен подтянулся к дыре, которую проделал и просунул голову внутрь. Через секунду он отклонился назад, морща нос, и сообщил:

— В трюме вода. Дайте мне минуту, чтобы пройти на другую сторону.

Затем маленький курсор исчез в дыре. Вскоре он появился и кивнул Тави, затем протянул руку.

Исана почувствовала, как испытываемое ее сыном ощущение восторга от новых, захватывающих впечателений тускнеет и сменяется сожалением и железной решимостью. Он оттолкнулся от воды, схватился за нож, воткнутый Эреном в корпус корабля, и с помощью курсора забрался внутрь.

Ему пришлось протискиваться через отверстие, выставив вперед одну руку, — настолько широкими стали его плечи. Исана вновь поразилась тому, как сильно подрос мальчик.

Китаи была следующей, и ей едва ли нужна была протянутая курсором рука, чтобы забраться внутрь. От Китаи исходили эмоции, которые Исана всегда ощущала в ней: что-то схожее с независимым кошачьим любопытством к окружающему ее миру и ощущением собственной привязанности к нему.

Наконец, оглянувшись на Исану, полез Арарис. Она отчетливо ощущала его беспокойство за нее.

— О, во имя великих фурий, — прошептала Исана, махнув ему рукой. — Иди. Я в большей безопасности, чем ты.

Арарис нахмурился, колеблясь.

Исана почувствовала ход его мыслей, их внезапное, необъяснимое тепло, и ее щеки вспыхнули.

— Мне тоже нравится, как ты смотришься мокрым, — сказала она ему. — Но сейчас не время.

Его глаза удивленно распахнулись, он одарил ее почти мальчишеской улыбкой и подмигнул. Затем он тоже взобрался на корпус и влез в отверстие.

Исана прикусила нижнюю губу и стала ждать, следуя за кораблём. Её обострившиеся чувства продолжали наполнять её с новообретённой ясностью и глубиной, и это сделало сложным то, что иначе было бы очень простым делом — просто держаться рядом с корпусом корабля — стало трудно сосредоточиться на чём-то.

Движение волн, бездумное и целенаправленное перемещение акул, кружение более мелких рыб, пирующих на том, что падало из пастей спящих левиафанов, всё смешалось в нечто прекрасное, почти гипнотическое, словно грандиозный танец, исполняемый лишь для неё.

Вокруг неё простиралось море, безграничное и мощное, безжалостное и щедрое, и она чувствовала всё это до такой степени, что на несколько секунд потеряла чувствительность в своих собственных конечностях, их нервы и мышцы затерялись среди всех бесконечных движений живого моря.

Страх и внезапная сильная боль ударили её, как пощёчина. Она оказалась впереди Мактиса, и поспешила вернуться на своё место. Последовал ещё один приступ растерянности и боли откуда-то из корабля — великие фурии, она не могла ничего чувствовать отсюда, не с такой кристальной ясностью. Она даже не могла видеть того, кто пострадал.

Паника за родных её сердцу вцепилась в неё. Вдруг что-то случилось с одним из её близких? Связь между близкими людьми, и особенно членами семьи, уже давно зарекомендовала себя в качестве фактора, расширяющего у заклинателей воды и так острое эмпатическое восприятие, и если Тави или Арарис были ранены, это могло объяснить, что…

Корабль вдруг вздрогнул в воде. Это не было значительным движением — только лёгкий толчок, выбившийся из ритма с волнами вокруг него, когда заклинательство воды вокруг корпуса Мактиса внезапно ослабло.