– Ты идёшь?

Линдри вернул её в настоящее. Она сама не заметила, как остановилась. Хирка подняла глаза и посмотрела на красный купол. Он был близко. Его опоясывали высокие окна, которые начинались сразу под изгибом крыши. Во все окна были вставлены цветные стёкла с рисунками, которые отсюда Хирка не могла разобрать. За окнами заседал Совет. И если слышанное ею было правдой, то Всевидящий сидит в высокой башне где-то за куполом, ближе к Блиндболу. Возможно, он прямо сейчас видит её? Говорят же, что он видит всё. Волосы на руках у Хирки зашевелились.

– Я не привыкла к такому множеству народа, – извиняющимся тоном произнесла она. – Здесь не протолкнуться.

– Можешь не рассказывать мне, Рыжая! Береги свои деньги. Давай пойдём другим путём.

Линдри опустил руку ей на плечо и направил в одну из боковых улиц. Он всё ещё прихрамывал, но боль ослабла. Они вышли на более спокойную дорогу, которая пролегала параллельно главной магистрали Эйсвальдра, но немного восточнее. Отсюда были видны великолепные дворцы Семей. Жилища богов, способные вместить сто имлингов и даже больше.

Хирка заметила кое-что и остановилась. Над ней возвышался дом-крепость из серого камня. Белые цветы, названия которых девушка не знала, ползли вверх по стенам и окружали окна с перекладинами, которые были выше взрослого имлинга. В саду на склоне горы росли фруктовые деревья. Ряд зажжённых фонарей освещал дорогу, хотя на улице ещё было светло. Белые лепестки цветов падали у неё на глазах и ложились на землю, как снег. Она слышала что-то вроде музыки. Случайные звуки, которые издавали маленькие колокольчики, осторожно склоняясь на ветру.

Все камни в стене были разного размера, как чешуйки на шкуре ящерицы. Крышу, судя по всему, построили вечность назад. Тёмные плитки черепицы разных размеров усиливали впечатление, что перед Хиркой находится нечто живое. Она не могла отвести взгляд от дома. Казалось, крыша в любой момент может слегка приподняться, как при вдохе. Камни разойдутся, и строение станет похоже на дышащего дракона.

Хирка заметила, что сама перестала дышать.

– Дворец Ан-Эльдеринов. Его называют спящим драконом, – сказал Линдри. Он мог этого и не говорить. Хирка и так знала. Чувствовала всем телом. Линдри наклонился к девушке, чтобы больше никто его не услышал. – Если бы дом не носил этого названия с зари времён, то легко можно было бы подумать, что оно связано с Илюме-матерью.

Хирка вздрогнула, услышав её имя.

– Она – женщина Совета. Глава семьи. Ты ведь учила Семьи в школе, Рыжая?

Хирка рассеянно кивнула. Она стояла и слушала пение серебряных колокольчиков. Ветер коснулся её волос. Перед лицом что-то затрепетало. Красные полоски перед белыми листками цветов.

– Да, мы учили их.

Бо́льшую часть знаний Хирка получила от отца. Она никогда не ходила в обычную школу. А теперь ей приходилось осваивать всё самой. И выживать самой. Но получит ли она помощь в тот момент, когда больше всего будет в ней нуждаться? Придёт ли он на Ритуал? Здесь ли он сейчас? Скрывается ли Ример за одним из окон там, в вышине?

Стражи патрулировали дорогу, ведущую к неприступному зданию. Никто не подойдёт слишком близко. То, что находилось внутри, было ценным, чистым. Священным. Это дворец Ан-Эльдеринов.

Зачем ему помогать Хирке? Зачем имлингу, который живёт вот так, вообще думать о ком-то вроде неё? Хирка почувствовала ком в горле. В Эльверуа все были более или менее одинаковыми. Кто-то владел бо́льшим, чем другие, но все жили в маленьком посёлке. Все дети играли вместе, несмотря на то что Илюме сделала всё, что могла, чтобы не подпускать к ним Римера. Здесь же всё по-другому. То, что она видела перед собой, было не домом. Дворцом. Из сказки. Из легенды. Никто из выросших здесь не играл с детьми за Стеной. Возможно, они встречались с отпрысками купцов, но едва ли с тощими ребятишками с речного берега или с маленькими воришками, обитавшими на крышах. Встречались ли они когда-нибудь друг с другом?

Хирка сомневалась. Внезапно ей стало понятно стремление имлингов оказаться в Маннфалле. Возможно, ими двигала не алчность. Возможно, речь шла о возможности оказаться за Стеной. Они хотели, чтобы их дети находились в безопасном месте. Тогда им не придётся воровать и жить на гнилой крыше у реки.

Хирка никогда не мечтала попасть в Эйсвальдр. Школы Совета не имели для неё значения, ведь у неё не было ни связи с Потоком, ни малейшего шанса быть избранной или получить какое-нибудь место в этом городе. Но там, где она находилась раньше, у неё было всё необходимое. Вплоть до того дня, когда уехал Ример. Когда он вернулся сюда.

Она вспомнила, как друг стоял у Аллдьюпы. Возвратился через три года отсутствия только для того, чтобы забрать Илюме. Воин, страж. С мечом и волевым подбородком. Взрослый имлинг. Настолько красивый, что Хирка разозлилась. Пришла в ярость от его возвращения. От того, что он перерос её. От Ритуала и всего, что он представлял собой. Расстояние между ними было больше, чем Аллдьюпа, и теперь снова увеличилось.

Хирка смотрела на дворец, который преступно возвышался над ней. Ей хотелось свернуться клубочком. Казалось, грудь разрывается.

– Пошли, девочка. Куриный суп сам себя не сварит.

Шлабба – полный идиот! Он ни в чём не в состоянии разглядеть ни пользы, ни даже крупицы информации. Урд уселся в карету и захлопнул за собой дверцу с такой силой, что петли затрещали.

– На Речную площадь! – прокричал он кучеру и не узнал собственный голос, который прозвучал глухо и сухо.

В тот же миг карета тронулась с места. Урд раскрыл кожаный кошель и достал флакон. Прозрачная невыразительная ёмкость содержала эликсир от так называемых лучших лекарей Совета. Лекарство от резей в горле. Урд фыркнул. Знали бы они, с чем имеют дело. От его проблемы средства у них нет.

Правда, самый храбрый из лекарей попросил разрешения обследовать его, но Урд схватил его ладонь ещё до того, как она приблизилась к закрытому воротником горлу. Но это лучше, чем ничего. Он взял то, что мог получить.

Урд опустошил флакон. Сладковатая мята смешалась с постоянным привкусом гнилого мяса. Снадобье приглушило боль, он откинулся на сиденье и прикрыл глаза. Карета продвигалась вперёд. Снаружи доносились голоса торговцев и покупателей, ржание лошадей.

Шлабба…

Толстый купец не догадывался о ценности произнесённых им слов. Он рассказал свою историю, как забавный случай. Жена его сестры годами мучилась от острой головной боли, которые приходили и уходили, но иногда становились такими невыносимыми, что ей приходилось лежать в постели. Она испробовала все средства. Шлабба излил долгий поток смехотворных мер, принятых ею: от стояния на голове до диеты из одной травы. Как будто Урду было какое-то дело до наверняка выдуманной истории болезни этой женщины.