Причины запустения 1551–1560 1561 1562 1563 1564 1565 1566 1567 1568 1569 1570 1571 1572 голод 1,8 2,3 2,8 3,3 3,8 4,4 5,4 7,4 9,5 12,9 18,1 19,1 19,6 мор 2,0 2,2 2,4 2,6 2,9 3,0 3,6 4,6 5,1 6,2 10,1 10,9 11,1 подати 5,1 6,7 8,3 9,9 11,5 12,6 16,3 20,7 26,1 33,3 39,8 41,0 41,6 «дорога» 1,0 1,1 1,3 1,4 1,6 2,0 2,8 3,6 4,9 7,0 9,1 9,4 9,7 опричнина 0,0 0,0 0,0 0,0 0,0 0,2 1,9 4,4 6,3 7,9 11,2 11,2 11,2

Так что не будет преувеличением сказать, что в опричные годы государство и общество пережили масштабную катастрофу, которая к тому же мало изменила политический ландшафт страны и не решила ни одной из накопившихся государственных проблем.

Малого ледникового периода и рассуждений о «демографическом сжатии» совершенно недостаточно для объяснения таких итогов правления Грозного, особенно в сравнении с итогами той же эпохи для других государств Восточной и Северной Европы [Abel W. Bevölkerungsgang und Landwirtschaft im ausgehenden Mittelalter im Lichte der Preis- und Lohnbewegung, Schmollers Jahrbücher, 58, Jahrgang, 1934; Postan M. Revision in Economic History: the fifteenth century. The Economic History Review. 1939. Vol. 9. № 2]. Поэтому в виде дополнения к упомянутым «макроэкономическим» объяснениям тяжелейшего кризиса, поразившего Россию во второй половине XVI — начале XVII в., я сформулирую 14 тезисов для описания эволюции государства и общества за этот период, собранных в работах Карамзина, Соловьева, Платонова, Веселовского, Зимина, Скрынникова, Хорошкевич, Фроянова, Володихина. Эти тезисы являются, по сути своей, описанием эволюции сложной динамической системы с положительной обратной связью, стремительно развивающейся, но и столь же стремительно выходящей на запредельные режимы работы.

1) Административная и военная машина российского государства в основном сформировалась вместе с системой местничества в 50–60-е гг. XV в. Местничество оставалось сутью и стержнем московской внутренней политики на протяжении всего XVI в.

2) Инкорпорировав за счет создания местничества военные элиты Суздальской, Ростовской, Ярославской земель, Москва получила ресурсы для покорения Господина Великого Новгорода. А этот военный успех, в свою очередь, дал в руки московских великих князей огромные земельные ресурсы — основу для создания поместного дворянского СЛУЖИЛОГО землевладения (по Скрынникову, конфискации новгородских земель дали в общей сложности 72 000 обеж земли, из которой 51 % оставался в руках великокняжеской администрации, 36 % пошло в раздачу формирующемуся дворянскому корпусу).

3) Блестящие военные успехи первого этапа российской истории, культурное влияние южных и восточных соседей, широкая поддержка со стороны нового дворянства да просто сама роль «удерживающего» в разрешении местнических споров — все это укрепило личную власть московских самодержцев.

4) Военная и административная элита Московского государства приняла правила игры во властелина «Божьим изволением», так как реальная власть государя над его «холопами» была ограничена отсутствием собственного репрессивного аппарата и сложностью сформированной системы управления государством. В реальных документах мы сплошь и рядом видим, как «холопы» государя демонстрируют твердые представления о собственном достоинстве, своё понимание того, что «государь волен в голове и службе, но не в отечестве». Вот в 1534 г. князь А. И. Стригин-Оболенский довольно резко выражает своё недовольство решениями правительства по установлению дипломатических отношений с «узурпатором» крымского престола, что представляется ему умалением и его личной чести, и достоинства правительства:

«А в твоих государевых наказных списках написано, что Ислам — царь… И ты, государь, велел мне Исламу на царстве здравствовати. А Ислам и во царех не бывал; а в Литву, государь, Ислам к королю царевичем пишется, в калгах у Сап-Гирея царя… а ныне Ислам к тобе ко государю послал посольством Темеша. И того, государь, Темеша в Крыму не знают, и имени его не ведают. И в том Бог волен и ты, государь, опалу или казнь на меня, на холопа своего, учинишь, а мне, государь, противу того Исламова посла Темеша не мочно идти» [Эскин Ю.М. Очерки истории местничества в России XVI–XVII вв. М., 2009. С. 177].

5) Таким образом, оптимальная структура власти для той России — это государь, искусно маневрирующий между могущественными фракциями-кланами Боярской думы (70–90-е гг. XV в., 50-е гг. XVI в.). При этом система регулярно уходила от оптимума то в сторону усиления великокняжеской власти и упрощения системы управления государством (правитель «сам-треть» решает все дела «у постели»), то в сторону ослабления великокняжеской власти и излишнего усложнения системы управления. Механизмы «защиты от дурака» в системе работали. Причем эти механизмы были закреплены законодательно, что вообще-то было не слишком характерно для средневековой Москвы: (статья 58 Судебника 1550 г.) «А которые будут дела новые, а в сем Судебнике не прописаны, а как те дела с государеву докладу и со всех бояр приговору вершается, и те дела в сем Судебнике приписывать» [Судебники XV–XVI вв. М.-Л., 1952. С. 176].

6) Одним из важнейших противовесов растущей власти великого князя/царя являлась богатая и влиятельная Церковь, хотя сложившаяся при Василии II Темном международная изоляция русского Православия и уменьшила степень его независимости от светской власти. В конце XV в. при Иване III Великом государство вело наступление на церковно-монастырское землевладение. Началось это наступление опять с присоединения Новгорода, ознаменовавшегося невиданным доселе изъятием церковных владений. Но довольно быстро акт завоевателя перешел в явно сознательную политику «земельной секуляризации»: были конфискованы многие земли пермского епископа, прошли новые изъятия церковно-монастырских земель в Новгороде, в 80-е гг. XV — 10-е гг. XVI в. значительно сократился рост вотчин Троице-Сергиева, Симонова и Кирилло-Белозерского монастырей, резко ограничены были и иммунитетные привилегии монастырей [АСЭИ. Т. III. № 291, 291а, 2916; Горский А. А. Борьба крестьян за землю на Руси в XV — начале XVI в.]. Церковь XV в., однако, и не думала мириться с такой политикой властей, публично называя правительство «церковными грабителями», «святотатцами», «сребролюбными хищниками», обещает властям «иже церковнаа стяжаниа… отемлет… от святых отец отречен и отлучен наричеся зде и в будущем» [Слова кратка… ЧОИДР. Кн. П, отд. 2. С. 2–47]. Ну а Собор 1503 г., на котором потерпели крах попытки Ивана III поставить вопрос об отмене монастырского землевладения, показал, что за грозными словами стоит серьезная сила, способная при определенных условиях выступать в качестве одного из сдерживающих механизмов в сложной динамической системе Московского государства.