Еще одна серьезная проблема теории культурных кругов — наивная вера в многочисленные примеры могущественного «вундерваффе», страшного сверхоружия, обеспечивающего первооткрывателю победу за победой. Однако относительно тщательный анализ практического применения технических, тактических и стратегических открытий в реальных войнах доказывает лишь одно: в войнах побеждают не фаланги сами по себе, не английские луки, не монгольские саадаки и даже не московская дворянская конница, а целые «общественные организмы» (уж простите за странный термин, но в долгой истории человечества далеко не всегда сталкивалось и сражалось то, что можно назвать народом или государством). То же самое можно сказать о столкновениях экономик и «культур вообще».

А это значит, что необходимо при оценке разобранных альтернатив, как уже мельком упоминалось ранее, серьезное внимание уделять изменениям внутренней структуры общественных организмов, которую на выбранном пока уровне абстракции можно описать как изменяющуюся взаимосвязанную систему государство — элита — народ. Разумная, соответствующая обстоятельствам конфигурация этой системы и позволит состояться фундаментальному открытию, и существенно смягчит Сжатие, и направит в «нужную» сторону рост в фазе Восстановления. Неразумная, перекошенная система государство — элита — народ означает, что в этом общественном организме и великие изобретения вместе со своими изобретателям без толку и пользы уйдут в песок (или к врагам), и Восстановление пойдет криво, готовя почву для будущих катастроф, и Сжатие завершится с большой долей вероятности окончательной гибелью неудачливой системы. Подобные примеры в большом количестве разбросаны даже и по страницам этого опуса.

Подводя черту под затянувшимся вступительным словом к послесловию, можно сформулировать следующие общие подходы, использовавшиеся при поиске развилок и анализе альтернатив.

Наиболее интересные, многообещающие развилки вероятнее всего найти там, где волна Восстановления сменяется застоем и катастрофами Сжатия, а также когда подходит к концу фаза Сжатия и общественный организм (если он, конечно, еще жив) ищет дороги для предстоящего подъема. Именно в эти моменты исторического развития и появляется шанс для альтернативы, шанс для новых столиц и новых государств.

Позитивными признавались альтернативы, которые за счет небольших и (теоретически) возможных изменений позволяли «устойчивым культурным кругам» — Смоленской, Новгородской, Московской землям — в критический момент существенно увеличить свою экологическую нишу и тем самым либо радикально смягчить, а то и вообще отодвинуть очередную эпоху Сжатия, либо обеспечить быстрое и эффективное Восстановление.

Особое внимание при исследовании альтернатив уделялось трансформациям системы государство — элита — народ и их влиянию на ход Восстановления/Сжатия в реальных условиях нашей безумно интересной истории.

Так, для примера, новгородская альтернатива, как вы, возможно, еще помните, начиналась в 1136–1137 гг., где-то на первых этапах фазы Сжатия в Новгородской земле. Суть альтернативы состояла в том, что удачные изменения в балансе сил между «государством» в лице княжеской власти и «элиты» в лице местной боярской олигархической верхушки могли породить действительно фундаментальное для того времени и места открытие — власть, ориентированную на интересы конкретной земли и готовую к заключению «общественного договора» по аналогии со стихийно возникшей нормой Московской Руси XIV–XV вв. Такое фундаментальное открытие давало надежду на расширение «экологической ниши»:

а) более активное строительство укрепленных центров в Новгородской земле позволило бы укрепить защиту критически важных торговых путей и даже всерьез «выйти в море»;

б) активная и целенаправленная внешняя политика давала (хоть и призрачный) шанс расколоть соседнюю сильную Владимиро-Суздальскую землю, используя противоречия между её многочисленными городами, а после Батыева погрома собрать под своё крыло осколки разбитого целого. У Литвы ведь что-то подобное получилось! Причины, по которым такую альтернативу можно отнести к «положительным» (как минимум для Северной Руси) очевидны.

Не менее очевидны и причины, по которым альтернативный выбор Северо-Востока XIV в., выбор Андрея Городецкого и Федора Черного отнесен к «отрицательным»: выбор в пользу консервации старых отношений в системе государство — элита — народ (а эти старые отношения уже привели нас к кризису XIII в.) с беспрекословным подчинением власти жесткого и жестокого внешнего центра был не просто выбором крови и унижений (крови и мерзости тогда хватало на всех доступных дорогах). Этот альтернативный выбор в первую очередь ограничил бы, надолго бы «задержал в развитии» экологическую нишу «альтернативной» Северо-Восточной Руси, обеспечив нас самовоспроизводящимися колебаниями Сжатий и Восстановлений в закрытой и деградирующей системе вплоть до «спасительного» прихода европейских колонизаторов.

Куда сложнее, как мы убедились на конкретных примерах в соответствующих главах, оценить запутанные альтернативные исходы масштабного и затяжного противостояния Москвы и Литвы, двух центров «воссоединения» земель Руси. Сама продолжительность этого «старого спора», в котором действительно «Не раз клонилась под грозою То их, то наша сторона» (кого бы ни считать своей стороной), намекает, что к одной развилке его не свести. На первых порах Литва и Москва, как мы видели, вообще не являлись монополистами и даже безоговорочными лидерами процесса «воссоединения», который поначалу выглядел вообще как спровоцированный внешним нашествием Большой Передел. Позднее, когда превосходство Москвы и Литвы над всеми прочими конкурентами стало очевидным, противоборство «лидеров постсоюзного пространства» происходило с переменным успехом и, что для нас особенно важно, с переменными перспективами. То Литва вырывалась вперед при Гедимине и Ольгерде, то Москва подтягивалась в зрелые годы Дмитрия Донского, то оба соседа-соперника практически синхронно сваливались в кровавую кутерьму гражданской войны. Но однозначно отнести любую из сторон то ли к Силам Добра, то ли к полномочным представителям Ада представляется невозможным (без жестокого насилия над источниками и логикой, естественно). Даже в таком психологически важном моменте, как признание верховной власти Орды над территориями бывших земель Руси, трудно отдать однозначное «преимущество» московским или литовским князьям. Да и существенного расширения «экологической ниши» для Востока Европы в целом окончательная победа одной из сторон не обещала.

Зато с альтернативой середины XV в. определиться куда проще. Победа в «последней междоусобице»/«первой Смуте» Василия Темного и его сына Ивана дал старт одному из наиболее впечатляющих Восстановлений в нашей истории. Естественно, приписывать это Восстановление персонально двум московским князьям смешно и нелепо. В предыдущей главе, разбирая скрытые от поверхностного осмотра основы Московского государства, мы отметили серьезнейшую роль элиты в его принципиальном устройстве. Вот и в момент выбора в середине XV в. эта элита в лице князей Ряполовских и многих, многих иных сказала своё веское слово. Недаром источники дают нам основания считать, что под вторым порядковым номером в череде московских Василиев скрываются два очень разных правителя. Первый — Васенька, правитель крайне неудачливый, по-женски истеричный, слабый, совершенно лишенный стратегического мышления. Но после 1547 г., после того, как очередное поражение стоило этому Василию глаз и фактической дееспособности, мы везде встречаем Василия Темного, правителя умного, цинично-жестокого, обладающего зрелым стратегическим мышлением. Все великие дела второй половины XV в. начаты им, и невозможно увидеть какой-то четкой грани между его правлением и правлением Ивана Великого. Будем повторять вслед за Николаем Михайловичем Карамзиным об испытаниях, закаляющих характер? Да, нож Берестня мог изменить не только лицо, но и душу князя. Но вряд ли он мог добавить Васеньке ума — все ж таки это были далеко не первое тяжелое испытание и позорное поражение в его жизни. А если оставить мистику в стороне, отбросить все маловероятные объяснения, то выступит на свет довольно ясная и логичная картина. Просто в 1547–1550 гг. при поддержке великого князя Тверского, при поддержке уходящей из большой игры Твери к власти на Северо-Востоке Руси пришла новая аристократическая группировка, включившая со временем в себя наследника престола и ставшая во главе масштабных реформ Ивана Великого. А реформы в этот период Восстановления вышли неброские, растянутые во времени, внешне предельно далекие от того, что сейчас называют «идеологией реформ», но весьма важные: формирование «служилого государства»; возникновение бюрократии; кодификация юридической сферы; упорядочение местного и центрального самоуправления (появление губных и земских учреждений, Земского собора) и прочее, и прочее, и прочее.