В ту ночь на площади Лорн решил не вмешиваться.

Лачугу Кадфельда было уже не спасти, а публичное столкновение с Андарой стало бы преждевременным. Посему Лорн остался в стороне и удержал Дариля рядом с собой, в то время как отец Эльдрэм быстро протиснулся сквозь толпу. Мужество священника удивило Лорна: тот не побоялся подойти к Андаре и во всеуслышание обвинить его в жестокосердии.

Этот поступок произвел впечатление на Лорна, который недолюбливал черных священников и удивлялся упорству, с которым они отрицали божественную природу всех Драконов помимо Дракона-короля. Своего покровителя они называли Единственным. По их мнению, другие Предки представляли собой лишь эманации или воплощения Дракона-короля. Поклоняться им было ересью, с которой следовало бороться словом и проповедью, а если понадобится, то огнем и мечом. Для Лорна Церковь Дракона-короля воплощала ту разновидность веры, которую он ненавидел: нетерпимую, слепую, фанатичную.

Неужели это вера дала отцу Эльдрэму силы высказать Андаре правду в глаза перед всеми? И оскорбить его? Возможно. Священник дрожал от гнева, который показался Лорну искренним. Очевидно, он был возмущен и не мог молчать. Как бы ни был велик риск. А впрочем, только ли эту цель он преследовал? Лорну было интересно, как поведет себя Андара.

Рослый и грузный глава милиционеров был на голову выше священника. Он выслушал его, и глазом не моргнув. Затем наклонился и в абсолютной тишине шепнул на ухо отцу Эльдрэму несколько слов, которые Лорн узнал позже:

— Уходите, отец. Уходите, пока не поздно и пока кто-то другой не поплатился за ваши слова. — И добавил: — Мы обсудим это маленькое разногласие позже…

Опасаясь, чтобы безвинные люди не стали жертвами гнева Андары, взбешенный отец Эльдрэм беспомощно отступил.

— Будьте вы прокляты!

— Ну-ну, не кипятитесь, отец. А как же сострадание, внушенное любовью Единственного ко всем нам?

С этими словами Андара приказал своим людям очистить площадь.

Милиционеры принялись разгонять толпу. Костер затухал. Жители квартала послушно побрели по домам. Лорн уходил одним из последних, когда удостоверился, что Андара заметил его. Они обменялись взглядами, признавая друг в друге смертельного врага.

Дариль не понял, почему Лорн не попытался спасти лачугу старика. Но промолчал. Вскоре Лорн принял подростка на службу с согласия его отца и Сибеллюса, и подросток с усердием приступил к новой работе.

Весть о новом положении Дариля незамедлительно разнеслась по кварталу. Он поступил в услужение к рыцарю из Черной башни, и теперь все привечали его в надежде разузнать хоть что-нибудь о его хозяине. Дариль загадочно отмалчивался, что, впрочем, удавалось ему без особого труда, поскольку Лорн не посвящал подростка в свои планы. Кроме того, у него почти не было времени насладиться своей внезапной популярностью, потому что Лорн предпочитал, чтобы он не покидал башню. Лорн был убежден, что милиция не оставит тот случай просто так. Он опасался, что Андара отыграется на Дариле, чтобы поквитаться с ним, Лорном, и потому считал разумным, чтобы подросток поменьше болтался по улицам. Так что все поручения Дариля сводились к тому, чтобы сбегать в соседнюю лавку или за новостями о Кадфельде — и вместе с тем об отце Эльдрэме, который, по мнению Лорна, отныне находился в опасности.

Однажды утром, незадолго до полудня, Лорн возвратился от печатника с листовками, которые заказал двумя днями раньше. Он вручил их Дарилю и велел расклеить по кварталу, при этом глядеть в оба и не уходить далеко от башни. Дариль прочитал текст и удивленно вытаращил глаза. Встретив выжидающий взгляд Лорна, он не осмелился задавать вопросы и ушел.

Спустя час он вернулся.

Строительный мусор и хлам, которые Лорн выгреб из башни, были свалены во дворе. Все это предстояло унести, а затем приступить к ее реставрации, на что у Лорна уже не хватило бы умения, несмотря на помощь Дариля; впрочем, с молотком в руках подросток оказался еще опаснее, чем был бы с масляным светильником на пороховом складе. Сейчас Лорну требовались опытные каменщики, плотники и кто-то, способный организовать необходимые работы.

Черная башня находилась в ужасном состоянии, а ее обрушенная кровля уже пробила полы верхних этажей. Проще всего было бы снести ее и построить новую. Тем не менее Лорн, рискуя потратить на это все деньги, которые прислал ему граф Аргор, хотел поднять из руин именно эту последнюю Черную башню Ориаля — по той же причине, по которой до этого старался работать в одиночку: ради символа.

Впрочем, ему оставалось выполнить только одну задачу, которую он поставил перед собой уже очень давно.

— Дариль, принеси большую кувалду.

Подъемный мост оставался заблокированным; пока в нем не было необходимости, но теперь на территорию башни следовало организовать проезд для мулов, тачек, тележек. Лорн знал, где находятся сломанные звенья механизма, которые, простояв века в бездействии, обездвижили весь мост и не давали крутиться цепям. Он пытался очистить их, снять, аккуратно разъединить. Напрасно. Они проржавели и покрылись монолитными слоями пыли.

Так дальше продолжаться не могло.

Засучив рукава, Лорн закинул на плечо тяжелую дубину и прошел через залитый палящим зноем двор. Поплевав на ладони, он ударил один раз, второй, потом еще и еще…

Наконец он выбился из сил и пошел к колодцу выпить воды.

Целый час работы ушел впустую. Механизм окаменел намертво, и Лорн уже начал всерьез думать о том, чтобы разломать мост, хотя ему очень не хотелось этого делать.

Он вылил на голову ведро воды, которое принес Дариль, и сквозь холодные струи, стекавшие по лицу, вдруг увидел, что кто-то входит во двор. Лорн надел очки и узнал старого солдата, который беседовал с Кадфельдом и еще двумя мужчинами тем вечером на постоялом дворе.

— Иди, займись чем-нибудь, Дариль.

Подросток кивнул и молча ушел.

Лайам, казалось, сам не знал, зачем пришел. Наконец он приблизился к Лорну, который не сводил с него непроницаемого взгляда.

— Добрый день.

Лорн вежливо поклонился.

— Пить хотите? — спросил он и протянул ему кружку.

Ветеран кивнул и сделал глоток.

— Свежая, хорошо, — заговорил он, вытирая рот рукавом. — Спасибо.

Лорн внимательно посмотрел на него.

Лайам был выше него ростом, с огромными руками, мохнатой бородой и открытым взглядом. Шрам в форме креста рассекал его правую скулу. Одежда была скромной, чиненой, поношенной, но чистой. На ногах были старые веревочные сандалии, а за спиной виднелась тщательно завернутая шпага.

— Я видел объявления, — сказал он. — То, что в них написано, правда?

— Правда.

Бывший солдат помолчал, взвешивая эту новость.